так прям-то чтобы». Приличная женщина, между прочим, а я ее тут целый день полоскаю. К тому же умница, ведь она молилась за мужа, она же каждый день молилась за здоровье мужа, ухаживает за лежачим инвалидом, несмотря на то что он всю жизнь от нее гулял. Святая женщина практически у нас Надюшка получается.
У отца Василия таких святых был целый приход, поэтому насчет грехов у него был простейший чек-лист.
— К бабке ходила? — он сразу спросил.
И ага! Надюшка задрожала, бабку вспомнила, покаялась, и, как вышла из храма, сразу побежала к той бабке. Ее осенило, что во всем виновата та самая бабка. Конечно! Это бабка его приковала к постели! Она подстроила, чтобы он на женщин даже не глядел. Надюшка ворвалась к той аферистке и начала кричать, она ей угрожала:
— Я в милицию пойду! Ты его покалечила! Я на тебя в налоговую напишу! Ты человека покалечила! В администрацию пойду!
Естественно, бабка была ни при чем. Тем более, как я вам говорила, это была никакая не бабка, то была пробивная тетенька, которая зарабатывала неплохо на наших нервных девушках, и кстати, недурно окучивала всю администрацию. Дурь, женская дурь была ее статьей дохода, никакого волшебства в этом бизнесе не было. Но, разумеется, аферистка не стала это все объяснять, она держала марку.
— Что ты просила, то я тебе и сделала, — ответила она сурово, как они умеют, эти ряженые ведьмы. — Остался дома, не изменяет, на баб не смотрит — что тебе еще надо?
— Он упал с крыши! — объясняла ей бедная Надя. — Снег полез чистить и с крыши упал! Позвоночник поломан! Он у меня теперь лежачий!
— А я причем? — рыкнула аферистка, но, видно, все-таки чего-то испугалась и неожиданно слезливо, с визгом, как мелкая собачонка, запричитала: — Упал он с крыши у тебя… Когда упал? Когда он у тебя упал? Я об этом и не знала! Я его с крыши не толкала! Я его туда не загоняла! Я твоего мужа в глаза не видела! Я к твоему дому никогда не подходила!
Аферистка начала заговаривать зубы, вспоминать, как проводили обряд, как она шептала на фото, плевала, обжигала края…
— …а ты сбежала от меня! Обряд не завершила! Ты его сама и оставила без защиты!
Вероятно, это мракобесие довело Надюшку до нервного расстройства. Девочки в ЗАГСе давно замечали, что она стала резкая, нервная, и начала не просто грубить, а даже кричала на посетителей. Дошло до того, что в субботу на регистрации брака у нее случился приступ агрессии, и она потеряла контроль над собой.
Надюшка начала свою речь как обычно, торжественно, размеренно, приподнимая подбородочек, сначала было все по тексту: «…брак — это серьезный поступок… готовы ли вы дать клятву любви и верности… готовы ли вы нести этот крест в печали и в горести, в болезни и радости»… И где-то тут ее понесло. Она зашипела на молодых, точно так же, как дома на мужа шипела.
— Я вас спрашиваю!.. — заорала Надюшка. — Молодой человек, я к вам обращаюсь! Что вы тут стоите улыбаетесь? Я спрашиваю — вы готовы? Ты! Ты, кобель и твоя шалава, вы готовы дать клятву любви?.. И верности?.. Чего молчите? Стыдно стало? Привыкли по кустам шарахаться! У нас тут ЗАГС! Общественное место! Государственное учреждение! А эта вырядилась как на панель! Ляжки свои показала! У невесты должно быть длинное платье! Родители! Вы куда смотрели?
Конечно, инцидент попытались перевести в шутку, маэстро урезал марш, Надюшку увели под белы ручки, невесте дали нашатырь, гостям скорее добавили шампанского, молодая сотрудница вышла закончить обряд. Что случилось? Непонятно. То ли Надюшку взбесило короткое платье невесты, то просто нахлынуло. Больше подобное с Надюшкой не повторялось, но на всякий случай ее убрали с должности регистратора, и снова в нашем ЗАГСе началась скучная жизнь, и брачные церемонии с торжественным речами как и прежде похожи на дешевую художественную самодеятельность.
