как это сделать. Но я загнала желание атаковать обратно под свой контроль.
— Энди, — вместо этого сказала я.
— Чего?
— Не бей меня больше, если не собираешься убить.
Я не собиралась ей угрожать. Просто я, как правило, инстинктивно реагирую, когда события принимают крутой оборот. Психическая турбулентность такого рода конфликта больше не заставляет меня упасть, крича от боли, но становится очень трудно ясно мыслить под бешеный рёв уродливой части меня. Если Энди снова меня так ударит… ну. Я не совсем уверена, как тогда отреагирую.
Я не безумна, как Шляпник. Я вполне в этом уверена. Но курсы выживания имени Тетушки Леа заставляют тебя быть готовой защищаться всерьёз, а не играть с другими в хорошую девочку-пацифистку.
Угроза или нет, Энди чувствовала свою роль в конфликте и не отступила:
— Если я не буду считать, что ты нуждаешься в хорошей оплеухе, то и не буду тебе её отвешивать.
Уолдо и Жюстина выходили, чтобы прикупить что-нибудь на ужин, и вернулись минут через десять. Мы все сели есть, и в процессе я сообщила о ситуации.
— Свартальфхейм, — прошептала Жюстина. — Это… это нехорошо.
— Это норвежские ребята, не так ли? — спросил Баттерс.
Я просвещала их в промежутках между прожёвыванием кусков оранжевого цыпленка, передавая то, что узнала от Леанансидхе. Как только я закончила, ненадолго воцарилось молчание.
— Так… — сказала Энди после короткой паузы. — План состоит в том, чтобы… вытрахать его свободу?
Я внимательно на неё посмотрела.
— Просто спрашиваю, — мягко ответила Энди.
— Они ни за что его не продадут, — сказала Жюстина низким напряжённым голосом. — Не сегодня ночью.
Я посмотрела на неё:
— Почему нет?
— Они сегодня заключили союз, — сказала она. — Ночью там будет празднование. Лара была приглашена.
— Что за союз? — спросила я.
— Пакт о ненападении, — ответила Жюстина. — С фоморами.
Я чувствовала, как мои глаза расширяются.
Ситуация с фоморами становилась всё хуже и хуже. Чикаго было далеко до самых опасных городов-сафари мира, но для обладателей даже самого скромного магического таланта фоморы превратили улицы в ночной кошмар. У меня не было такого доступа к подобной информации, какой у меня был в период работы с Гарри и Белым Советом, но я слышала новости из Паранета и из других источников. Фоморы были звёздной командой плохих парней, уцелевшими изгоями и злодеями из десятка различных пантеонов, павших давным-давно. Они объединились под знаменем группы существ, известных как фоморы, и тихо залегли на дно на весьма длительное время — на тысячи лет, если точнее.
Теперь они перешли в наступление, и даже такие мощные игроки, как Свартальфхейм, нация чёрных альвов, уходили с их дороги.
Блин, я не настолько волшебница, чтобы справиться с этим.
— Лара, должно быть, отправила туда Томаса с какой-то целью, — продолжила Жюстина. — Украсть информацию, как-то разрушить союз. Что-то вроде этого. Проникновение без приглашения — это уже плохо. Если же его поймали при попытке шпионажа за ними…
— Они устроят показательную казнь, — сказала я спокойно. — Сделают из него пример.
— Сможет ли Белая Коллегия его вытащить? — спросил Уолдо.
— Если Белая Коллегия попытается вернуть одного из своих, это будет равноценно признанию, что они заслали агента шпионить в Свартальфхейм, — ответила я. — Лара не сможет этого сделать без серьёзных последствий. Она будет отрицать, что незаконное проникновение Томаса имеет что-либо общее с ней.
Жюстина встала и напряжённо заметалась по комнате:
— Мы должны идти. Мы должны что-то сделать. Я заплачу цену; я заплачу её десятикратно. Мы должны что-то сделать!
Я отщипнула ещё несколько кусков от оранжевого цыпленка, хмурясь и раздумывая.
— Молли! — крикнула Жюстина.
Я смотрела на цыплёнка. Мне понравилось, как апельсиновый соус контрастирует с тёмно-зелёным брокколи и мягкими белыми контурами риса. Три цвета составили приятную комбинацию. Это было… красиво, правда.
— Они жаждут красоты, как дракон жаждет золота, — пробормотала я.
До Баттерса, казалось, дошло, что у меня крутится в голове мысль. Он откинулся на спинку стула и чёткими движениями продолжал есть палочками лапшу из коробки. Ему не нужно было даже смотреть, чтобы их использовать.
Секунду спустя Энди взяла свои палочки и склонила голову набок.
— Молли? — спросила она.
— Они устраивают сегодня вечером вечеринку, — сказала я. — Верно, Жюстина?
— Да.
Энди нетерпеливо кивнула:
— И что же мы будем делать?
— Мы, — ответила я, — идём по магазинам.
Я та ещё пацанка. Не потому, что я не люблю быть девочкой или что-то в этом роде, в основном я думаю, что быть ею очень даже мило. Но мне нравится бывать на свежем воздухе, испытывать физические нагрузки, изучать разные вещи, читать и строить. В принципе, я никогда сильно не погружалась в «девичьи аспекты» женского бытия. Энди была немного более продвинута в этом вопросе. В этом можно обвинить тот факт, что её мать не воспитывала её, как моя мамуля меня. В моём доме имелся макияж для походов в церковь и для женщин лёгкого поведения.
Знаю, знаю: уму непостижимые противоречия. У меня были проблемы задолго до того, как я связалась с магией, уж поверьте мне.
Я не была уверена, как сделать то, что нам нужно, чтобы ещё и успеть на вечеринку, но, как только я объяснила, что нам нужно, то узнала, что, когда дело доходит до убойной женственности, Жюстина становится круче варёных яиц.
Через несколько минут за нами прибыл лимузин и доставил нас в частный салон красоты в Чикаго-Луп[6], где Жюстина достала совершенно белую, без опознавательных знаков, кредитную карту. Около двадцати сотрудников — консультантов по гардеробу, парикмахеров, визажистов, портных и специалистов по подбору аксессуаров — развили бурную деятельность и полностью экипировали нас для нашей миссии чуть больше чем за час.
На этот раз я никак не могла оторваться от зеркала. Я пыталась смотреть на отражающуюся в нём молодую женщину объективно, как если бы она была кем-то другим, а не той, которая помогла убить человека, которого любила, а затем снова подвела его, будучи не в силах предотвратить уничтожение
