меня. Пытаюсь встать, но голова начинает кружиться.
— Дождитесь Владислава Андреевича! — вмешивается Нина. — Без его указаний вы ее никуда не заберете! Он сам скажет, куда ее везти.
Отмечаю про себя, что она ни разу не назвала меня по имени. Как впрочем и обычно.
При муже Нина Васильевна — степенная заботливая домоправительница, готовая исполнить любое указание. Но когда мы остаемся наедине или в присутствии людей, которых она считает незначимыми, она включает “царицу”. Принимается повелевать и раздавать указания.
Пару раз я говорила об этом Владу, но он только отмахивался. Работу она свою выполняет хорошо, а как на кого смотрит — мне должно быть безразлично.
Один ее яркий выпад — за то, что привела в гости подругу на чай — я даже записала на диктофон. Отчитала меня как девчонку, которая посмела нарушить ее покой. Но Влад запись слушать не стал.
“Милая моя, — отчеканил он заботливым тоном с примесью металла, — неужели ты думаешь, что я не знаю, что происходит в моем доме?”. Тогда меня очень напрягли его слова, но после этой ситуации Нина стала вести себя со мной намного мягче и подруг моих больше не прогоняла.
— Он состоятельный, оплатит лучшую клинику! — она произносит эту фразу с такой гордостью, как будто платить будут с ее личного позволения. — А то сейчас в гадюшник какой-нибудь отвезете.
— Вы в своем уме? Счет идет на минуты! — фельдшер возмущенно прерывает ее пафосную речь. — А если беременность подтвердится? Мы ее еще можем спасти!
Беременность? Разве я говорила об этом? Не помню…
— Мы никого ждать не будем! — твердо отвечает медик. Такая юная и хрупкая на вид, а сколько в ней энергии и силы. Мне бы хоть капельку ее уверенности.
— Помоги на носилки погрузить! — обращается к напарнику.
Слышу, как Нина бегает по комнате собирает мне одежду. Ненавижу, когда роются в моих вещах.
— Возьмите только банные принадлежности! Остальное позже привезете, — указывает ей фельдшер, и Нинок послушно бежит в ванную.
— Владислав Андреевич, они Полину забирают! — доносится ее голос. — Не знаю, куда. Говорят, что вас ждать не будут, некогда им.
Слышу, что супруг кричит, но слов уже разобрать не могу. Сто процентов думает, что это я во всем виновата. Особенно в том, что мне стало плохо. Это ведь я специально, чтобы доставить ему еще больше проблем.
Второй раз за день отвлекаю его от безумно важных дел. Как же сильно переменились наши отношения за тот год, что мы женаты… Как сильно переменился он ко мне.
Нина выбегает из ванной и настойчиво сует трубку фельдшеру.
— Вот! Сами убедитесь!
Лицо девушки меняется, она кивает, видимо, с чем-то соглашаясь. Передает телефон обратно.
— В центр планирования и репродукции повезем, у них стационар хороший, — говорит она напарнику. — Ваш муж туда подъедет, — это уже мне.
Мне что-то вкалывают и спускают в машину скорой помощи. Пока мы едем, я дремлю, но мозг не спит. В голове крутится только одна мысль — пусть с моим ребенком все будет хорошо!
Хотя, наверное, шанс на это уже минимальный…
***
Подъезжаем к клинике. Влад и моя врач, Лидия Яковлевна, уже на месте.
— Полина, как вы себя чувствуете? Живот болит? — беспокоится гинеколог. Конечно, ей столько за меня платят. Вот только смотрит она не на меня, а на мужа. Сейчас узи, анализы, все будет хорошо. Не волнуйтесь, Владислав Андреевич.
— А мне волноваться можно? — зачем-то спрашиваю я. Бесит, что все вокруг пытаются угодить моему мужу, прям как цирковые собачки бегают на задних лапах.
— Не слушайте ее, — Влад злится.
Меня быстро везут по светло-серым коридорам. Муж и врач не отстают.
— Вы почему мне не позвонили, если есть подозрение на беременность? Я вам мало плачу?
Боковым зрением вижу, как доктор краснеет. И я вместе с ней — мне всегда становится стыдно, когда супруг так разговаривает с кем-то.
— Ну что вы. Анализы еще не были готовы, поэтому чтобы вас не обнадеживать напрасно, я решила дождаться результатов.
— Сейчас уже известно, что там? — рычит Влад.
— Должно быть, — Лидия Яковлевна кому-то звонит, но этот кто-то не берет трубку.
Меня подвозят к кабинету узи. На лавке у стены сидят три девушки, ждут своей очереди.
— Минуту, — говорит гинеколог и забегает в этот кабинет.
Наверное, и десяти секунд не прошло, как она снова появляется.
— Завозите! — командует она и тут же меняет тон на услужливо-виноватый. — Вы тоже можете пройти…
Представляю, как Влад смотрит на нее с ненавистью и брезгливостью. Теперь не одна я виновата в том, что ему пришлось отменить все дела, потому что нужно заниматься мной. В немилости теперь и Лидия Яковлевна, раз вовремя не выполнила указания.
“Пожалуйста, пусть с малышкой будет все хорошо. Я буду…”, - начинаю торговаться со Вселенной. Сейчас я готова на все, чтобы мое самое большое желание сбылось.
Пытаюсь подняться с каталки, чтобы перелечь на кушетку, но внезапно Влад подхватывает меня на руки и осторожно укладывает рядом с аппаратом узи.
Он садится рядом, берет меня за руку и вглядывается в мерцающий экран.
Врач называет какие-то замеры и что-то записывает. А потом включает звук.
Еле-еле прослушивается стук, как будто пальцем стучат по деревяшке.
Я беременна! Я точно беременна! Я чувствовала своего малыша.
Невероятное ощущение счастья накрывает меня волной. Я сжимаю руку мужа, а второй вытираю слезы, которые градом текут по моим щекам.
Я знала, но не верила до конца. Пока был еще тот самый пресловутый один процент.
— Началась отслойка, но сердцебиение еще есть. Будем сохранять? — врач говорит буднично и обращается не ко мне, а ко Владу.
Значит… От его решения зависит жизнь нашего ребенка?
Глава 9. Сложное решение
Помимо узиста и Лидии Яковлевны в палате появляется еще один врач — суровый мужчина в возрасте, к которому все уважительно обращаются “Профессор”.
Неужели все настолько плохо, что они решили собрать консилиум? Они просматривают запись узи, переговариваются терминами и по очереди поднимают брови.
— Значит, я точно беременна? — кажется, я первый раз что-то произношу сама в присутствии врачей.
Они смотрят на меня как на неразумного ребенка — как, мол, я могла задать такой глупый вопрос. А мне позарез было важно услышать эту фразу.
— Да, — успокаивает меня Лидия Яковлевна.
— Какие последствия этой отслойки? — Влад хмурит брови и трет переносицу. За руку он меня больше не держит. — Больной ребенок нам не нужен.
Он говорит так буднично, без грусти и каких-либо эмоций, произносит как повестку дня. Неужели ему все равно, что будет с нашим малышом? Если
