знаете, не помешает ли толщина оконного стекла вашему замыслу. Поэтому вам просто необходимо как-то провести испытание.
— Этим объясняется выжженный ковер, не правда ли? — Криттенден наклонился, еще раз посмотрел на пятно, затем перевел взгляд на окно. — Как только вы увидите дымок или обожженный след, вы можете быть уверены, что это работает. И вы также узнаете, сколько времени потребуется для того, чтобы температура поднялась до нужного уровня. Если вы можете подпалить шерсть ковра, значит, вам удастся привести в действие и температурный датчик.
— Боже мой, — воскликнула Ева, быстро сориентировавшись в ситуации. — Я думала, что вы сошли с ума, но теперь понимаю, как это было сделано. Но кто мог совершить это?
— Ну, я не знаю, — задумчиво ответил я. — Полагаю, это был кто-то, кто живет здесь, кто-то, кто хорошо знаком с библиотекой и знал о хладоне, кто-то, кто получил бы финансовую выгоду от смерти Карла Беллермана. Кто-то, скажем, кто чувствовал себя обделенным вниманием мужа, который обращался с ним, как с прислугой, кто-то, кто мог видеть высшую справедливость в том, что Карл расстается с жизнью в запертой комнате в окружении своих драгоценных книг.
— Вы же не имеете в виду меня, Берни…
— Вы сами упомянули об этом…
— Но ведь я была с вами! И вы, и я обедали вместе с Карлом. Потом он пошел в библиотеку, а я показала вам комнату для гостей.
— Да, все было именно так.
— И мы провели время с вами вместе, — сказала она, застенчиво потупив глаза. — Мне стыдно говорить это сейчас, когда мой муж трагически скончался, но мы были с вами в постели почти до шести часов, после чего спустились вниз и обнаружили тело. Вы можете подтвердить это, не так ли, Берни?
— Я могу присягнуть, что мы легли с вами в постель, — ответил я. — И я могу поклясться, что находился в постели почти до шести часов, если только я не страдаю лунатизмом. Но я крепко спал.
— Так ведь и я тоже.
— Я так не думаю, — усмехнулся я. — Вы не стали пить кофе, сказав, что не сможете потом заснуть. Ну а я заснул. Мне кажется, в кофе было добавлено что-то такое, что усыпило меня, и в этом причина того, что вы не стали его пить. Я также думаю, что и в кофейнике у Карла был такой же усыпляющий препарат, поэтому он тоже мирно спал, когда вы совершали манипуляции с хладоновой системой. Вы подождали, пока я усну, вышли наружу с зеркалом и лупой, нагрели датчик, тем самым выпустив газ, а потом вернулись в постель. Хладон должен был все сделать за несколько минут, и даже если бы Карл крепко не уснул, он не успел бы почувствовать неладное. Хладон не имеет ни цвета, ни запаха, а воздушная вентиляция выветрила бы его меньше чем за час. Но, я думаю, что его следы будут обнаружены, как и следы снотворного в обоих кофейниках. И этого, по-моему, будет достаточно, чтобы посадить вас.
Криттенден думал так же.
* * *
Когда я вернулся в город, на телефонном автоответчике меня ждало сообщение от Низара Гюльбенкяна с просьбой перезвонить ему. Было уже довольно поздно, но дело не терпело отлагательства.
— Плохие новости, — сказал я Низару. — Я почти было продал книгу. Но потом он заперся в своей библиотеке, чтобы общаться с духами Рекса Стаута и Франклина Рузвельта. А чуть позже он составил им компанию.
— Вы же не хотите сказать, что он умер?
— Его убила собственная жена, — ответил я и рассказал ему всю историю.
— Вот такие плохие новости, — подытожил я, — хотя плохие они, скорее всего, не для нас с вами, а для четы Беллерманов. Книга снова у меня, и я уверен, что смогу найти на нее покупателя.
— Эх, Берни, — вздохнул Низар. — Мне жалко Беллермана. Он был настоящим книголюбом.
— Да, вы правы.
— Но, с другой стороны, ваши плохие новости меня, честно говоря, радуют.
— Радуют?
— Да. Потому что я передумал по поводу этой книги.
— Вы уже не хотите продать ее?
— Я не могу продать ее, — ответил он. — Это разорвало бы мне душу. Но теперь, слава Богу, мне не придется ее продавать.
— О-о?
— Еще одна хорошая новость, — продолжал Низар. — Мне удалось провернуть одну рискованную, но весьма прибыльную сделку. Не буду утомлять вас подробностями, но результат превзошел все мои ожидания. Так что, если бы вам удалось успешно продать книгу, я теперь попросил бы вас выкупить ее обратно.
— Понимаю.
— Берни, — сказал он, — я такой же страстный коллекционер, как и бедный Беллерман. Я ничего не хочу продавать. Я хочу только пополнять свою коллекцию.
Он вздохнул, и в его вздохе чувствовалось огромное облегчение.
— Поэтому я хочу получить книгу обратно. Но, конечно же, я выплачу вам комиссионные.
— Я не могу согласиться на них.
— Вы что же, готовы работать бесплатно?
— Не совсем так, — сказал я.
— О-о?
— Я думаю, что библиотека Беллермана в конечном итоге будет продана с аукциона. Ева не сможет унаследовать ее, но наверняка найдутся какие-нибудь племянницы или племянники, которые захотят с выгодой продать коллекцию. И на продажу будут выставлены замечательные книги.
— Несомненно, будут выставлены.
— Но несколько особо ценных экспонатов не попадут на аукцион, — вкрадчиво сказал я, — потому что они каким-то образом оказались в моем портфеле вместе с «Острием копья».
— Вам удалось это сделать, Берни? С трупом в комнате, с задержанным убийцей и прямо под носом у полицейского?
— Беллерман показал мне лучшие из своих сокровищ, — объяснил я, — так что я точно знал, что нужно брать и где это лежит. И Криттендена не волновало, что я делал с книгами. Я сказал ему, что мне нужно что-нибудь почитать в поезде, и он любезно и терпеливо подождал, пока я выбрал около десятка изданий. Ведь в поезде ехать долго, и к тому же он, наверное, решил, что я быстро читаю.
— Привозите их, — сказал он. — Прямо сейчас.
— Низар, я очень устал, — ответил я, — а до вас ехать далеко. Завтра с утра, хорошо? Кстати, не могли бы вы объяснить мне, как отличить табризский ковер от исфаханского?
— Они совершенно не похожи, Берни. Как их можно спутать?
— Ладно, завтра растолкуете мне подробно.
— Так и быть, — сказал он. — Но помните, я ненавижу ждать.
Коллекционеры! Ну как их можно не любить?
Примечания
1
Рекс Тодхантер Стаут (Rex Todhunter Stout; 1886–1975) — американский писатель, автор детективных романов, создатель цикла о частном сыщике Ниро Вульфе.
