воображения, если вы думаете, что можно бросить женщину, не причиняя ей боли.
Майкл. Мы с ней… мы уже по существу давно перестали быть супругами.
Джеймс. Кем же вы были? Компаньонами?
Майкл. Я никому не хотел причинять боли. Я ничего не обдумывал заранее. Еще два месяца назад я просто не замечал Роз. Я приехал туда, когда у ее матери врачи диагносцировали грудную жабу. Ваша племянница знала, что может умереть в любую минуту, если сделает несколько лишних шагов или поднимет какую–нибудь тяжесть. Она хотела поговорить со мной о Роз. Я не был католиком, но мне она доверяла. Смерть ее мужа была в свое время тяжелой утратой для нас обоих… И вот в комнату вошла Роз. Я даже не потрудился взглянуть на нее, но когда она нагнулась, чтобы поцеловать мать, я почувствовал запах ее волос. Потом она вышла из комнаты. Она была похожа на ландшафт, который вы увидели из окна вагона… вам захотелось остановить поезд… сойти…
Джеймс. Ну, и…
Майкл. Я остановил поезд.
Джеймс. За это полагается штраф.
Майкл. А я согласен платить. Я один. Никто другой.
Джеймс. Скажите, моя сестра права? Когда вы собирались на похороны, вы уже решили…
Майкл. Да нет же!.. Я об этом не думал до последней минуты. Будь я на вашем месте, меня бы это, наверно, тоже шокировало. Но ведь речь идет обо мне самом и Роз, а шокировать самого себя, мне кажется, невозможно. «С похорон хватило блюд остывших и на свадьбу…». А свадьбы–то и не было. Ее и сейчас не может быть. Что же нам делать?
Джеймс. Вы — психолог. Обратитесь к мудрости Фрейда, Юнга, Адлера[5]. Быть может, они помогут вам? От меня вы можете получить только ответ священника.
Майкл. Я жду ответа священника. По крайней мере я буду знать, с чем мне нужно бороться.
Джеймс. Я могу ответить только одно. Вы поступаете дурно по отношению к жене, по отношению к Роз, по отношению к самому себе и по отношению к богу, в которого вы не веруете. Уходите. Не встречайтесь с ней, не пишите ей, не отвечайте, если она вам напишет. Некоторое время ей будет очень тяжело. Вам тоже. Вы не жестокий человек.
Майкл. А потом?..
Джеймс. Вверьтесь всевышнему. Все будет хорошо.
Майкл (раздраженно). Хорошо? Странное у вас представление о хорошем. Допустим, я ее бросил. Прекрасно. И для нее любовь навсегда будет неотделима от измены. Когда она снова полюбит, ее не будет покидать эта мысль — мысль о том, что любовь недолговечна. Она выработает какую–нибудь систему самозащиты, замкнется в свою скорлупу и так и умрет. А я стану продолжать жизнь, которую вел последние десять лет. Время от времени тайком проводить ночь со случайными женщинами, а жить рядом с нежеланной, с тяжелой истеричкой. Теперь у нее хоть появились какие–то реальные основания для истерических выходок, но в течение десяти лет она изобретала их. Все время — с тех пор, как умер наш ребенок. Иногда я ловлю себя на мысли: а вдруг и это было ее выдумкой?.. Я не присутствовал при его смерти.
Джеймс. Вы не можете помочь даже собственной жене?
Майкл. Нет, не могу. Я слишком тесно связан с ней. Я — часть ее болезни, часть самого ее существования.
Джеймс. Значит, вы убьете ее. Ради бога, не говорите со мной больше о психологии. Скажите просто, что вы собираетесь делать?
Майкл. Жить с Роз. Жить обыкновенной спокойной человеческой жизнью. Иметь семью. Роз сможет принять мою фамилию. Для удобства. Ради детей. И никто ничего не будет знать. Может–случиться, что жена даст мне когда–нибудь развод, и мы сможем вступить в брак.
Джеймс (с иронией). Не стоит стараться. На такой брак Роз не согласится.
Майкл. Вы ее не знаете.
Джеймс. В одном отношении я ее знаю лучше, чем вы. Нельзя заставить католика считать запись в конторской книге браком. Мы ошибаемся не меньше вашего, но у нас хватает здравого смысла сознавать это. Не стану утверждать, что Роз не будет счастлива в какой–то мере… пока не потухнет страсть. Но после этого она вас оставит, и никакая запись в конторской книге вам не поможет. Так что не стоит подобным образом соединять свою судьбу с одним из нас.
Майкл. Что ж, рискну.
Джеймс. А ваша жена?
Майкл. Истерики и скандалы будут продолжаться, пока она не добьется своего. Можно поступать двояко. Можно ей уступить и тем самым ускорить очередную сцену: она чует успех, как хорошая гончая. Можно просто выйти: ей не к чему устраивать сцены в одиночку. Сколько раз мне приходилось убегать на полчаса. Я уйду для ее же блага. Я кажусь вам жестоким, отец? Я не жесток. Я ее люблю. Она моя жена. Из–за нашего ребенка она потеряла здоровье. Пусть она будет счастлива. Я старался, но больше не могу. Продолжать бессмысленно, ничего хорошего не получится ни для меня, ни для нее. Мы с ней порвем, рано или поздно. Зачем же длить мучения? Для чего? (Подходит к самому креслу.)
Джеймс (дрожит, его голова упала на грудь). Как ужасен мир!
Майкл. Можете вы хоть на время забыть, что вы священник?
Джеймс (с горьким упреком самому себе). Я об этом почти и не вспоминаю.
Майкл. Просто как человек вы в состоянии представить себе Роз счастливой в этом доме, с тремя стариками, среди всех этих запертых комнат… Почему они заперты?
Джеймс (смущенно, тихим голосом). Им страшно жить там, где кто–нибудь умер. Поэтому они заперли спальни.
Майкл. Ах, вот оно что! Мне нередко приходилось сталкиваться с подобными случаями. Это как навязчивый невроз: люди никак не становятся взрослыми, все еще верят — они не умрут.
Джеймс. Как вы любите эти скоропалительные умозаключения, Деннис.
Майкл.И это семейный очаг для Роз? А что будет, если кто–нибудь из них умрет? Или умрете вы? Вы только представьте себе: Роз помогает перетаскивать мебель в другое убежище! Разве это жизнь для девушки?
Джеймс. У вас столько доводов… но…
Пауза.
Майкл (ему кажется, что он победил). Но что?
Джеймс. У бога столько милосердия.
Майкл. Не рассчитывайте, что я буду полагаться на это.
Джеймс. Мы тоже делаем это не очень часто.
Майкл. Обращаться к вашей сестре бесполезно. Но я прошу вас. Позвольте мне поговорить с Роз.
Джеймс. А может быть, вы дадите ей побыть одной, чтобы она сама решила за себя?
Майкл. Или, чтобы за нее решила ваша сестра?
Джеймс (делая последнюю попытку). Вы
