Сортировку, сушку и отправку зерна на заготпункты сорвали. А кто за вас будет сдавать хлеб государству?
М и х а л ь ч у к. Зачем за нас сдавать? Мы сами сдадим, товарищ…
К а л и б е р о в. Когда?
М о ш к и н. Вот именно — когда?
М и х а л ь ч у к. Я так думаю, товарищ… Пока стоит погода, надо все с поля взять. Вот. На молотьбу пошлем, так на поле осыплется. Одни траты… Да и погода у нас в эту пору всегда такая… Что с ней сделаешь — климат. Ему не прикажешь, а и прикажешь, не послушается. Как говорится, придет Илья — натворит гнилья. И будет как в прошлом году, когда восемь гектаров овса сгнило в поле да еще шесть гектаров ржи проросло в копнах. Я так думаю, товарищ.
Г о р о ш к о. И на правлении мы так решили.
К а л и б е р о в. Вы решили затянуть сдачу хлеба до нового года?
М и х а л ь ч у к. Оно, если по-хозяйски, так почему до нового года? Мы государственные сроки знаем. (Входит Л е н я.)
М о ш к и н. С вашими темпами, пока из этого хлеба напекут пышек, так у нас будет по сорок шишек.
К а л и б е р о в. Ну, в общем, я дискуссии с вами разводить не намерен. Сейчас же переводите с поля половину людей на молотьбу и вывозку зерна на пункты. Комбайн снять с тимофеевки и послать на рожь! Все!
Л е н я. А у комбайна шатун сломался…
Г о р о ш к о (укоризненно). Ох, горе ты мое…
Л е н я. Честное пионерское, сломался. Дед Тимоха новый выстругал, дырки прожигает.
М о ш к и н. Видите, Степан Васильевич, уже есть объективные причины!
К а л и б е р о в. В причинах мы разберемся. Послезавтра, товарищ Горошко, извольте явиться к десяти часам вечера ко мне. Мы не можем терпеть отставания района. Или вы поймете, что хлеб — это…
Г о р о ш к о (повторяет заученную фразу). …основа советской экономики…
К а л и б е р о в. Понимать надо!.. И вы, товарищ Мошкин, как уполномоченный, вместе с ним будете отвечать за темпы хлебозаготовок. Никого по головке не погладим. (Окинув всех многозначительным взглядом, идет к выходу.)
М о ш к и н (семеня за Калиберовым). Степан Васильевич, а я тут при чем? Я, конечно…
К а л и б е р о в и М о ш к и н уходят.
Г о р о ш к о (Михальчуку). Слыхал?
М и х а л ь ч у к. Чего там слыхать? Не хлеб основа, а колхозы. Будет колхоз крепкий, будет и хлеб.
Г о р о ш к о. И ты туда же… Философ! Слыхал, какие слова они говорят? Какие формулировки подводят? Иди снимай с поля людей! Сейчас же, слышишь?
Входит М о ш к и н.
М и х а л ь ч у к. И когда же кончится этот сабантуй, когда у нас настоящий порядок будет?
Г о р о ш к о. Ты поговори еще, поговори!..
Вбегает Г а н н а.
Г а н н а (взволнованно, зло, напористо). Ты что же это, Горошко, всерьез? Или только чтобы начальству глаза отвести? А?
Г о р о ш к о (испугавшись). Тихо, тихо! Не тарахти! Успеешь.
М о ш к и н. В чем дело?
Г а н н а. Это ты велел с семенного участка ячмень сдавать?
Г о р о ш к о. Ну, я. А что?
Г а н н а. Так что ж ты думаешь? А? По какому такому праву самовольничаешь? Почему распоряжаешься здесь, как своим собственным? Не дам я этот ячмень! Хоть тресни, а не дам!
М о ш к и н. Что значит «не дам»?
Г а н н а. А то и значит. Семена губить никому не позволено!
М о ш к и н. А вам ясно, что до пятнадцатого августа вы должны полностью выполнить план продажи хлеба?
Г а н н а. Почему именно до пятнадцатого? Кто установил такой срок?
М о ш к и н. Как это «кто»?
Г а н н а. А так — кто? По какому закону? Если ты, Горошко, боишься поговорить с начальством по-хозяйски, так дай мне… Дай мне ту толстую книгу, с законами! Где Леня? А ну, принеси сюда «Справочник председателя колхоза».
Леня подает со стола книгу.
Ну, товарищ начальник, почитай, раз ты такой грамотный. Где тут сказано, что до пятнадцатого?
М о ш к и н. А вы слышали о досрочном выполнении и перевыполнении планов?
Г а н н а. Слышали, знаем. Так для этого порядок нужен. А не так. Стук-грук — хата, тяп-ляп — печь! Извините, пожалуйста, так не выйдет! По-вашему, надо все бросить — и силосование, и второй покос, и уборку соломы от комбайнов, и даже самое жатву… А по-нашему, пока погода стоит, жать надо, убирать надо. Вот это и есть главное!
М о ш к и н. Сегодня главное — хлебосдача.
Г а н н а. А мы не только сегодня живем, завтра тоже жить собираемся.
М и х а л ь ч у к. Порядок — главное. Тогда и хлебосдача будет.
М о ш к и н (Горошке). И чего мы ее только слушаем? Какие тут могут быть разговоры?
Г а н н а. А ты послушай, послушай, когда с тобой колхозники разговаривают. Они тебя хлебом кормят.
М о ш к и н (Горошке). Весь наличный кондиционный хлеб без всяких разговоров отправляйте на заготпункты.
Г о р о ш к о. Хорошо, товарищ Мошкин, хорошо.
Г а н н а. И семенной?
М о ш к и н. Никаких семенных. Надо выполнить первую заповедь. Хлеб сдается не куда-нибудь…
Г а н н а. А я что — себе в карман беру? Не имеете права! Есть такое постановление! С семенного участка не дам — и все тут!
М о ш к и н. А кто вы, собственно, такая?
Г а н н а. Колхозница, рядовая колхозница! Своими руками я этот участок растила: полола, подкармливала! Вот кто я такая. Ночей недосыпала, прикидывала, как на будущий год мы семенами этими все поле засеем…
М о ш к и н (перебивает Ганну после того, как несколько раз смерил ее с ног до головы нетерпеливо-презрительным взглядом). Вы горлопанка! Вы срываете хлебопоставки! Вы саботируете государственное мероприятие! Знаю я эту вредную тенденцию!
Л е н я. Ага, значит, тетка Ганна и есть та тенденция!..
Г а н н а. Ах, так я тенденция?! (Мошкину.) А ты кто такой? Кто ты такой, чтобы трудом моим распоряжаться?
Г о р о ш к о (опешил). Ганна! Ты что? Угорела?
Г а н н а. Это, может, ты угорел, что стоишь здесь и не дышишь, как та мышь под веником! А я не угорела! Накипело! Правду скажу! (Мошкину.) Я знаю, дорогой ты наш начальничек, чего тебе хочется. На чужом горбу в рай въехать хочешь! Тебе бы только поскорее план выполнить. Бумажкой перед начальством похвалиться. Телеграмму в область послать! А на дела наши колхозные тебе наплевать. Тут тебе хоть и трава не расти. Тебе все равно. А мне не все равно. Мне тут жить…
М о ш к и н. Кто она такая? Фамилия, имя, отчество.
Г о р о ш к о. Чихнюк…
Мошкин, достав блокнот, записывает.
Г а н н а. Пиши, пиши… Ганна Алексеевна меня зовут.
М о ш к и н (записывает). Тэк-с… Соцпроисхождение?
Г о р о ш к о. До колхоза батрачкой была. Разве нет?
М о ш к и н. Тэк-с, тэк-с… У кулака, значит, работала. Ясно. Во время оккупации где была, что делала?
Г а н н а. Что делала? Я тебе покажу сейчас, что я делала! (Стремительно уходит.)
Л е н я. Она покажет!
Г о р о ш к о. А ты иди, иди погуляй!
Леня нехотя уходит.
М о ш к и н. Сколько у нее трудодней? Как работает?
Г о р о ш к о. Работает она хорошо, товарищ Мошкин.
М о ш к и н (недоверчиво). Хорошо?
Г о р о ш к о (мнется). Старается…
М и х а л ь ч у к. Ну что ты говоришь, Егор? Работает она очень хорошо. Надо честно сказать. Трудодней триста будет, не меньше. Ну а что на язык… слов не занимает — так ведь активистка, член
