Еву. Что из этого вышло? Телесный стыд и нездоровое вожделение, соблазн, искушение, опасность и другие беды.
Значит, вампиризм - это не про вампиров?
О, это так. Так и есть. Но речь идет и о других вещах, помимо буквального вампиризма: эгоизме, эксплуатации, отказе уважать автономию других людей, просто для начала. К этому списку мы вернемся чуть позже.
Этот принцип распространяется и на другие страшилки, такие как призраки и двойники (призраки-двойники или злые близнецы). Мы можем принять как акт веры, что призраки имеют отношение к чему-то помимо себя. Возможно, в наивных историях о привидениях это и не так, но большинство литературных призраков - тех, что встречаются в историях, представляющих длительный интерес, - имеют отношение к чему-то помимо себя. Вспомните призрак отца Гамлета, когда он появляется на крепостных стенах замка в полночь. Он не просто преследует своего сына, он указывает на то, что в королевском доме Дании что-то не так. Или вспомните призрак Марли в "Рождественской песне" (1843), который на самом деле является ходячим, лязгающим, стонущим уроком этики для Скруджа. Вообще, призраки Диккенса всегда чем-то заняты, кроме того, что пугают зрителей. Взять хотя бы вторую половину доктора Джекила. Отвратительный Эдвард Хайд существует для того, чтобы показать читателям, что даже у респектабельного человека есть темная сторона; как и многие викторианцы, Роберт Луис Стивенсон верил в двойственную природу человека, и не в одном произведении он находит способы показать эту двойственность совершенно буквально. В романе "Странный случай доктора Джекила и мистера Хайда" (1886) он заставляет доктора Джека выпить зелье и превратиться в свою злую половину, а в ставшем ныне малоизвестным романе "Хозяин Баллантрэ" (1889) он использует близнецов, запертых в смертельном конфликте, чтобы передать тот же смысл. Кстати, вы заметите, что многие из этих примеров принадлежат викторианским писателям: Стивенсон, Диккенс, Стокер, Ж. С. Ле Фаню, Генри Джеймс. Почему? Потому что викторианцы о многом не могли писать прямо, в первую очередь о сексе и сексуальности, и они находили способы трансформировать эти запретные темы и вопросы в другие формы. Викторианцы были мастерами сублимации. Но даже сегодня, когда нет никаких ограничений на темы и способы их раскрытия, писатели по-прежнему используют призраков, вампиров, оборотней и всевозможные страшные вещи, чтобы символизировать различные аспекты нашей более распространенной реальности.
Попробуйте сформулировать такую сентенцию: призраки и вампиры никогда не бывают только о призраках и вампирах.
Однако здесь возникает небольшая сложность: призраки и вампиры не всегда должны появляться в видимых формах. Иногда по-настоящему страшные кровопийцы полностью состоят из людей. Давайте посмотрим на другого викторианца, имевшего опыт работы в жанре призраков и не-призраков, - Генри Джеймса. Джеймс, конечно, известен как мастер, возможно, мастер, психологического реализма; если вам нужны массивные романы с предложениями, длинными и запутанными, как река Миссури, Джеймс - ваш человек. В то же время у него есть и более короткие произведения, в которых фигурируют призраки и демоническая одержимость, и они по-своему забавны, а также гораздо более доступны. Его новелла "Поворот винта" (1898) рассказывает о гувернантке, которая безуспешно пытается защитить двух детей, находящихся под ее опекой, от особо мерзкого призрака, стремящегося завладеть ими. Либо это рассказ о безумной гувернантке, которая фантазирует, что призрак завладел ее детьми, и в своем бреду буквально душит их, защищая. Или, возможно, речь идет о безумной гувернантке, которая имеет дело с особенно мерзким призраком, пытающимся завладеть ее подопечными. А может быть... ну, скажем так, сюжетные расчеты непросты, и многое зависит от точки зрения читателя. Итак, у нас есть история, в которой призрак занимает важное место, хотя мы никогда не уверены, существует ли он на самом деле или нет, в которой психологическое состояние гувернантки имеет большое значение, и в которой жизнь ребенка, маленького мальчика, поглощена. Гувернантка и "призрак" уничтожают его. Можно сказать, что эта история о пренебрежении со стороны отца (исполнитель роли отца просто бросает детей на попечение гувернантки) и удушающей материнской заботе. Эти два тематических элемента закодированы в сюжете новеллы. Конкретные детали кодировки несут в себе подробности истории о призраке. Так получилось, что у Джеймса есть еще один знаменитый рассказ, "Дейзи Миллер" (1878), в котором нет ни призраков, ни демонической одержимости, ни чего-то более таинственного, чем полуночная поездка в Колизей в Риме. Дейзи - молодая американка, которая делает все, что ей заблагорассудится, тем самым нарушая жесткие социальные обычаи европейского общества, которое, как она отчаянно хочет, должно ее одобрять. Уинтерборн, мужчина, чьего внимания она жаждет, одновременно и привлекает, и отталкивает ее, но в конечном итоге оказывается слишком напуганным неодобрением своей устоявшейся американской эмигрантской общины, чтобы добиваться ее дальше. После многочисленных злоключений Дейзи умирает, якобы заразившись малярией во время своей полуночной прогулки. Но знаете, что на самом деле убивает ее? Вампиры.
Нет, правда. Вампиры. Я знаю, я говорил вам, что здесь не действуют сверхъестественные силы. Но чтобы стать вампиром, не нужны клыки и плащ. Основные элементы вампирской истории, о которых мы говорили ранее: пожилая фигура, представляющая испорченные, отжившие ценности; молодая, желательно девственная женщина; лишение ее молодости, энергии, добродетели; продолжение жизненной силы старого мужчины; смерть или уничтожение молодой женщины. Итак, давайте посмотрим. Уинтерборн и Дейзи несут в себе ассоциации зимы - смерти, холода - и весны - жизни, цветов, обновления, которые в конечном итоге вступают в конфликт (о сезонных аспектах мы поговорим в одной из следующих глав), и зимний мороз уничтожает нежный молодой цветок. Он значительно старше ее, тесно связан с удушающим евро-англо-американским обществом. Она свежа и невинна - и в этом гениальность Джеймса - настолько невинна, что кажется распутницей. Он, его тетя и ее окружение наблюдают за Дейзи и не одобряют ее, но из-за жажды осуждать кого-то они никогда не избавляются от нее полностью. Они играют с ее стремлением стать одной из них, выматывая ее энергию до тех пор, пока она не начинает ослабевать. Уинтерборн смешивает вуайеризм, викарное возбуждение и жесткое неодобрение, и все это достигает кульминации, когда он застает ее с другом-мужчиной в Колизее и предпочитает игнорировать ее. Дейзи говорит о его поведении: "Он меня убивает!". Это должно быть достаточно ясно для любого. Он и его клика полностью поглотили Дейзи; израсходовав все, что было в ней свежего и жизненно важного, он оставляет ее на произвол судьбы. Даже после этого она спрашивает его. Но уничтожив и поглотив ее, он идет дальше, не достаточно тронутый, как мне кажется, жалким зрелищем, которое он вызвал.
