битве вроде бы как наметилась пауза, я не смог отказать себе в удовольствии присмотреться к сему благородному воинскому инструменту. И, не могу отрицать, он был хорош. Довольно простой с виду, без особых декоративных излишеств, этот меч держался в руке, как влитой, и, видимо, благодаря прекрасному балансу, послушно отзывался на любое движение. Его вес, при этом, прекрасно ощущался, и впечатление производил весьма солидное. Однако, не было сомнений, что при необходимости этот увесистый клинок сможет и порхать бабочкой, и жалить пчелой, и прочим подобным метафорам самым наилучшим образом соответствовать. В общем, превосходный был меч. Вот только не возникало у меня того ощущения, что было в воспоминаниях Кайары, будто меч — продолжение руки и мало что не ещё одна часть тела. Не моё это было, не про мой класс. Отчего мне вдруг так досадно стало, что я размахнулся как следует…
— Нет, стой!
… и, не успев среагировать на предупреждающий окрик Виктрана, запустил мечом куда-то в туман.
В чём конкретно я облажался, до меня дошло почти сразу. Практически за миллисекунду до того, как Кайара выставила руку в сторону, и улетающий меч вдруг изменил траекторию, стремясь вернуться к законной владелице. А ещё я понял, что огромный мешок с оправданиями, вроде «ну, непривычен я к этим джедайским штучкам», в случае возобновления драки никак меня не защитит, так что надо действовать, хоть как-то, и пусть по наитию, зато немедленно. Потому я послушался первой же мелькнувшей в голове мысли, и, моментально сократив дистанцию, обвил Кайару руками и прижал её к себе. Чем, похоже, опять её капитально завесил, поскольку, поймав меч, она так с ним и застыла. Не двигался и я, вновь совершенно не представляя, что теперь делать.
— Так-так, — сказал Виктран, обходя нас по кругу. — Должен признать, ты по меньшей мере везучий. Я думал, тебе не уцелеть. Но я рад, что ошибся.
— И я тоже за нас обоих очень рад, — не удержался я от сарказма. — Прямо ног под собой не чувствую от счастья, что мне всё-таки удалось не отбросить коньки и не стать овощем. А что ты палец о палец не ударил, дабы немного мне в этом посодействовать, так я же всё понимаю, наверняка опять какие-то ограничения, или там требования честной игры. Не так ли?
Вместо ответа Виктран выставил вперёд руку, как будто намереваясь похлопать Кайару по спине. Это ему, однако, не удалось — рука прошла и через девушку, и через меня, не встретив ни малейшего сопротивления и не вызвав абсолютно никаких ощущений.
— Мы в твоём сознании, — пояснил он. — Здесь у меня нет власти, и воздействовать я ни на что не могу. Зато можешь ты. И вместо того, чтобы со мной переговариваться, тебе бы лучше придумать, что именно. Вообще, тебе бы для начала не на меня обратить внимание.
Что же, в этом он был прав. Пусть Кайара и решила почему-то повременить с моей ликвидацией, в полном душевном здравии она сейчас явно не находилась, и уверенности, что она не возьмётся за старое, если её отпустить, у меня не было и быть не могло. Возникла, правда, идея, что ничего делать и не нужно. Вик правильно сказал — это же всё в моей голове. А раз так, то почему бы мне просто не прервать медитацию? Сосредоточиться на мысли, что на самом деле я не здесь, и, образно выражаясь, всплыть. Мысль была такой простой, что стало аж обидно, как она не пришла ко мне в голову раньше.
Вот только ничего из неё не получилось.
— Нет, это так не работает, — покачал головой Виктран, догадавшись, что я пытаюсь сделать. — Сейчас ты не сможешь очнуться, Кайара удерживает тебя. Это ведь и её сознание тоже. Я бы предположил, что тебе нужно одолеть её, чтобы вернуться. Последствия у этого, правда, будут непредсказуемы. Однако, лучше так, чем провести здесь остаток вечности.
— Логично, — нехотя согласился я. — Но как-то противно. Знаешь, как перерезать привязанную к тебе верёвку, на которой висит над пропастью другой человек. Вроде и есть резон, иначе упадёте оба. Но до последнего хочется без этого обойтись. Просто чтобы не проверять, каково оно будет — жить с этим.
Даже не знаю, с чего меня вдруг пробрало на такие пафосно-идеалистичные рассуждения. Может, от переизбытка излишне оригинальных впечатлений у меня понемногу начала ехать крыша. Или же это начали подтекать высокие паладинские идеалы моей соседки по черепу. Но что бы это ни было, оно, судя по всему, ещё не успело полностью разъесть мой мозг, и потому мне практически сразу сделалось крайне неловко. И от того, что я ляпнул, и от соболезнующей физиономии, что в ответ на мои излияния состроил Вик.
— Послушай… — начал было я, намереваясь высказать богоподобному всё, что я думаю о его мимических выкрутасах. И осёкся, когда совсем рядом вдруг зазвенел упавший на землю меч.
— Послушай, — повторил я уже совсем другим тоном, — а может такое быть, что она ещё здесь? Что её сознание не стёрло этим туманом? Такое возможно?
Виктран задумался.
— Не знаю, — сказал он настолько удивлённым тоном, что мне даже не захотелось нахамить в ответ. Богоподобный не рисовался и не испытывал меня, он правда не знал. И вполне искренне был этим поражён.
— Вообще, — поразмыслив, заговорил он, — туман как таковой сознанию не вредит. Скорее он высвобождает его. Переводит вошедшего на иной уровень существования. Однако, это очень специфичный опыт. Он смущает, шокирует, лишает всех прежних точек опоры. Это серьёзное испытание, даже если специально к нему у готовился и примерно представляешь, чего ждать. Если же испытать переход неподготовленным, то рассудок скорее всего не выдержит. Но из этого состояния ещё никто не возвращался. Потому я не знаю, гибнет сознание, оставляя после себя осколок, движимый последними сильными эмоциями, или же оно просто прячется. Точнее, я уже вижу, что верно скорее второе. Вопрос, вся ли там прежняя личность. Вот в этом я не уверен.
Действительно, вопрос был хороший. Кто сейчас находился в моих руках? Тень, почти полностью состоявшая из предсмертного ужаса и всё воспринимающая, как подлежащую уничтожению угрозу? Или женщина, чьих моральных качеств хватило на самопожертвование, просто слишком напуганная для адекватного восприятия действительности? Мне был приятнее второй вариант — по тому, что я успел увидеть в воспоминаниях Кайары, я успел её зауважать. Да и, кроме моих пожеланий, были причины предполагать именно это. Я мог заблуждаться с толкованием того, что видел, но сами по себе прорывы нормального человеческого
