чаши, — начал Самослав, прожигаемый насквозь жадными взглядами словенской знати. — Вы сделали свой выбор и почтенный Акамир из племени лужичан тоже его сделал…
— А чем его выбор плох? — владыка племени мильчан, тоже с самого востока, пристально смотрел на князя. Остальные владыки поддержали вопрос напряженным молчанием.
— Так его земли для меня теперь законная добыча, — любезно пояснил Самослав. — Туда весной мои всадники наведаются. Если он не с нами, значит, он против нас.
— Неплохо сказано, — владыка мильчан хмуро уставился в собственный кубок. — А по старине никак жить не получится?
— Никак, владыка Славомир, — грустно покачал головой князь. — Ушли те времена. Если ты можешь свой народ защитить, то живи сам по себе. Только не выйдет у тебя ничего, уж слишком ты слаб. Смотри, ведь даже пчелы в улей сбиваются. По одному сейчас не выжить. Тебя либо степняки под свою руку заберут, либо немцы. Только случится это при тебе, или при твоем внуке, мне неизвестно.
— Выпьем, почтенные! — решительно сказал Дерван. — Народ сербов идет под твою руку, великий князь Самослав.
— И мы идем, — послышалось за столом.
— И мы…
— И мы… Лучше уж с теми, с кем язык един. Не хотим рабами у германцев быть. Пусть сдохнет немчура поганая!
— А это вы германцам весной сами скажете, — усмехнулся Самослав.
— А? — не поняли владыки.
— Как лед сойдет, пойдете Тюрингию грабить, — Самослав удовлетворено смотрел на удивленные физиономии словенской знати. — Пора начинать богатеть, бояре. А я вам сейчас расскажу, как это сделать…
* * *
В то же самое время. г. Ланн Юон (совр. Ланьон). Бретань.
Кортеж из пяти десятков аквитанских лейдов сопровождал скромного на вид купца и его спутников. Опасные тут были места, меньший отряд никак не пройдет. Если не вглядываться пристально, то ничего особенно в том купце вроде бы и не было, но если присмотреться внимательно, то сразу бросалось в глаза то, с каким почтением и опаской относились к нему бесстрашные франки. Да и движения его были скорее присущи опытному воину и человеку, который отдает приказы, чем угодливому купчишке, который боится каждого графа, через земли которого его ведут дела. Графы у франков частенько подрабатывали грабежами, потому и замирала торговля с каждым годом, оживая лишь к королевской ярмарке, когда купцы сбивались в большие караваны, и были разбойникам не по зубам. Этот человек купцом не был точно, ведь в его глазах не было присущего этому сословию застарелого страха. Напротив, он поглядывал по сторонам с любопытством, а иногда и с презрительным недоумением, особенно, когда видел стены бретонских городов. Земля тут была бедная. Болота, леса и снова болота и леса. И бесчисленные хутора, усыпавшие этот суровый край. Потому-то хищные франки и не смогли покорить этот народ, бежавший с британских островов и потеснивший своих родичей галлов, живших тут с незапамятных времен.
Ворота бревенчатой крепости были открыты настежь, а караульный проводил кавалькаду франков ошарашенным взглядом. Его явно забыли предупредить о столь необычных гостях. Звонимир с любопытством огляделся. Ничего необычного, дома похожи на германские. Вкопанные в землю столбы, промежутки между которыми забиты камнями, деревом и глиной. Высокие соломенные крыши, хорошо укрывавшие от частых косых дождей, которые приносило близкое море. Удивило лишь то, что в сторону моря никогда не делали ни окон, ни дверей. Слишком много влаги несло оттуда порывистыми ветрами. Жили тут по-деревенски, вместе со скотиной. И если в богатых домах люди делили кров только с лошадями, отделяя их от себя высокой перегородкой, то в домах победнее и свиньи, и овцы жили под одной крышей с хозяевами. Запах в здешних домах стоял соответствующий… В словенских землях, где народ уходил от лютых морозов под землю, не было такого. Отдельно загоны для животных строились, где сбившийся в кучи скот грел друг друга дыханием и собственными боками. Впрочем, запах скота был в этой стране запахом сытой жизни. Ведь если у тебя была корова, то ты считался знатным человеком, а не какой-нибудь чернью, нищим батраком. Ты мог иметь гору серебра, но если не имел коровы, то на уважение в местном обществе претендовать не мог. А все почему? Да потому что в голодный год ты свое серебро не съешь, а корову — еще как! Сильные люди, составлявшие войско, назывались махтьернами, а всякая голь, не имевшая собственной земли и скота — блу. Люди в этих землях, в отличие от словен, где все только-только начиналось, уже давно разделились на воинскую знать и простонародье.
— Звонимир! — король Юдикаэль широко раскинул руки. — Ты приехал исполнить наш договор с твоим князем?
— Да, ваше величество, — обнял его в ответ боярин. — Ты получишь оружие весной, как только откроются дороги. Сейчас Бургундия безопасна для нас. Там теперь новый король.
Они прошли в большой зал, где горел жаркий огонь в очаге. Едкий дым уносило в дыру под стрехой, отчего потолочные балки были покрыты густым слоем копоти, кое-где свисающей вниз острыми бородками. У очага стоял массивный дубовый стол, который по обычаю бретонов одновременно был ларем для еды. Его крышка была съемной. Звонимир, повинуясь жесту хозяина, сел на широкую скамью и откинулся на спинку. Он изрядно устал с дороги. Бойкая служанка в грязноватом переднике поставила перед ними по кубку и узкогорлый кувшин.
— Ушам своим не поверил, когда услышал, — честно признался Юдикаэль, когда первые глотки с гулом провалились в его утробу. Он вытер от капель густые рыжеватые усы и продолжил. — Как будто во сне это все происходит. Мы грабим Нейстрию, а Дагоберт сидит на своей вилле и молчит, как будто воды в рот набрал. Короли франков один за другим возникают словно ниоткуда. Чудеса, да и только. Еще совсем недавно мы все были в кулаке у Хлотаря, а тут, что ни день, то хорошие новости. Глядишь, скоро франки и вовсе уберутся за Маас, в свои старые земли.
— Мы этого не ждем, — покачал головой Звонимир. — Франки по-прежнему сильны, не нужно раньше времени сбрасывать их со счетов. Пройдет год-другой, и на место убитых отцов встанут сыновья. Но когда Дагоберта прижмешь ты, его собственный брат и малыш Хильдеберт Бургундский, то он надолго забудет о новых войнах.
— Королева Нантильда на сносях, — многозначительно посмотрел на Звонимира король.
— Отличная новость, —
