– Ты… – злоба берёт от каждого его слова.
Всё внутри кипит.
Бесит!
– Тише, Милана, – ликует, улыбаясь. – Я единственный, кто может вытащить тебя из этого всего. Единственный. Твоё спасение и твоя погибель. Я предпочитаю второй вариант.
– Если ты не собираешься помогать мне, верни меня к дочери, – слёзы на глаза наворачиваются. Игнорирую его слова, хотя скажу честно, они делают больно, как и всегда. – Я боюсь за неё.
– Нет, – жёстко чеканит. – С моей племянницей вряд ли что-то случится.
Племянница.
Ну ты и кретин, Хаджиев!
– А сейчас мы поедем и пообедаем. Уж чересчур я по тебе соскучился, мелкая.
***
– Как тебе здесь? – сжимая меня за предплечье, спрашивает Самир. Я чисто для галочки обвожу помещение взглядом. Вместо стен – аквариумы. В них плавают рыбки. Увидь Кама их сейчас, пищала бы от радости. Но сейчас я не испытываю никакого восторга. Ничего.
Потому что меня грубо сажают за стол.
– В том аквариуме я бы предпочла видеть тебя.
– Захлёбывающегося? – улыбается, присаживаясь напротив.
– Удивительно, что наши мысли совпадают, – шиплю сквозь зубы.
– Заказывай, – манит пальцами к нам официанта, игнорируя мои слова.
– Я не буду есть.
– Тогда поем я, – Самир делает заказ, а через пять минут его уже приносят. Те минуты мы сидим в тишине. Он не сводит с меня глаз, явно расчленяя в своих мыслях. Прожигает карими глазами цвета карамели, которые всегда темнеют, когда он смотрит на меня. В эти минуты чуть не убегаю. Хотя я и должна была сделать это.
Но знаю – он не отпустит.
– Как тебе жизнь с Тимуром? – внезапно спрашивает, хватаясь за вилку. Резко втыкает её в стейк, из которого выливается кровь. Помню я его предпочтения в еде. Любит слабой прожарки.
– Прекрасно, – язвлю и говорю с сарказмом. – За исключением того, что он каждый день шантажирует меня нашим ребёнком. Пока ты сидишь здесь и ешь свою свинину. Как ты не поймёшь, Самир? Тебя обманули.
Делает вид, что не слышит. Жуёт своё мясо. Поднимает вилку в воздух.
– Вкусно. Точно не хочешь? Я заплачу. Вдруг Багров тебя не обеспечивает.
Я вздыхаю.
– Хочу бутылку воды. Чтобы ударить тебя.
– Принеси, – говорит он официантке рядом. Он что, серьёзно?
– Знаешь, чего я не понимаю, Милана? – вдруг спрашивает, даже не смотря на меня. Ему стол интереснее. – Ты, вроде, была борцом. Но что стало потом? Даже если твои слова правда, я не верю, чтобы ты так просто играла под чью-то дудку.
Усмехаюсь.
– Да только вот каждый раз, когда я боролась, терпела поражение. Не помнишь? Оно у меня одно. Огромное поражение. Я связалась с тобой. Привязалась.
Выпаливаю, сама не понимаю, как.
– Родила дочь. А ты отказываешься меня слушать.
Громкий удар кулака о стол заставляет подпрыгнуть.
– Если ты ещё раз скажешь про то, что она моя дочь…
– Самир! Меня хотели убить! Твой брат угрожал мне! Думаешь, я сейчас живу в шоколаде? Да моя жизнь похожа на комок грязи, в котором скоро умру! И всё из-за тебя!
– Переигрываешь, – звучит сухо.
Резко закатываю рукав пальто, показывая ему синяк, который оставил мне Багров.
– Спасибо, да. А это что? Реквизиты, данные мне для спектакля?
– Милана, – опять говорит сердитым голосом. – Ты сама виновата. Кто же верит злодеям, а? Надо быть дурой.
– Тебе ведь я доверилась…
– Было бы всё это правдой, при проблеме ты пошла бы ко мне. А не вонзала нож в спину. Разговор окончен.
К нам подходит официант, ставит рядом со мной бутылку воды.
Самир прожигает её взглядом, а потом переводит его на меня.
– Бери. И бей. Раз так хотела.
– Я не настолько ущербна, как ты.
– А было столько гонору…
– Я одного понять не могу, – спохватившись, скрещиваю руки на груди. – Ты осуждаешь меня. Предала-предала. Ненавидишь меня до одури. Но похищаешь. Обвиняешь во всех проблемах. Бесишься, что я с другим мужчиной, хоть я и ни разу не спала с ним. Но не ты ли женился и обзавёлся сынишкой?
Он всего лишь хмыкает на мои слова.
– Не буду же я убиваться из-за тебя, – усмехается, кидая ещё один кусочек мяса. Пережёвывает его, хватает салфетку со стола и вытирает ей рот. – Жизнь идёт. Моя жена хотя бы не избавилась от моего ребёнка.
Грубо кидает салфетку на стол и встаёт.
– Час прошёл. Пошевеливайся. Отвезу тебя обратно.
Я без промедления встаю со своего места. И сдерживаю всю обиду и злобу, идя за ним.
Если он не поможет мне, я выкручусь сама!
Глава 5
Возвращаюсь в клинику я уже одна. В другой машине, с другим водителем. Самир, видимо, не выдержав моей персоны, поехал отдельно. Но мне плевать. Всё, что меня сейчас интересует – моя девочка.
Я не знаю, где её искать.
Как представлю, что Багров с ней уже что-то сделал – готова завыть белугой. Но стараюсь не думать о плохом.
Искать мне никого не приходится. Тогда я бы точно сошла с ума.
Как только автомобиль Хаджиева останавливается, я уже вижу свою охрану на улице. Взволнованные, разозлённые, ходящие из стороны в сторону.
Выхожу из салона и на всех парах мчусь к ним. Меня замечают быстро. Гуцул неимоверно злой и напуганный.
Я подхожу к нему, зная, что он промолчит. Это не в его компетенции — меня опрашивать, где я с и кем была. Где пропадала. Наверняка, уже глянули по камерам.
Поэтому когда его стальные пальцы смыкаются у меня на плече, я, не думая, выпаливаю:
– Где Камилла? – градус беспокойства только повышается, стоит подумать о дочери. Представить, что они…
Гуцул молчит. Лишь запихивает меня в салон. Чуть не закатываю истерику, но вижу рядом с собой автолюльку, в которой плачет моя малышка.
Сердце кровью обливается, когда вижу её слёзы. Слышу её плач. Всё внутри на куски раздирается.
Тянусь к своей девочке, вытаскиваю из автолюльки и прижимаю к себе, качая и успокаивая.
– Прости, малышка, – убаюкивающее шепчу. Вина пожирает изнутри. Выскрёбывает ложечкой. Зачем я вообще оставила её одну в кабинете? – Тише, солнышко, тише. Мама рядом.
Нажимаю на кнопку, и перегородка разделяет меня и водителя. Кормлю своё солнышко. Она, наверное, жутко испугалась, к тому же, пришло время.
Кама кое-как успокаивается, и я выдыхаю. Для меня главное — чтобы с ней ничего не сделали. На остальное плевать.
