ее слов я казалась ей очень холодной, без эмоциональной и дико сонной, — мама, со мной что-то происходит…
— Что случилось, милая? Может плечо снова болит? Думаю, тебе нужно опять обратиться к…
Меня трясло, я ходила по квартире из стороны в сторону, нервно дышала и маму почти не слушала. Меня колбасило так, словно совсем недавно я окунулась в прорубь с головой и просидела на дне озерном несколько минут. Голова как-то уж больно чесалась, почему-то давление в теле скакнуло… Я словно вниз головой висела, как в детстве во дворе… Думаю, идея о враче не так нова в моей ситуации.
— Мама, я думаю… — но договорить я не смогла. Все тело окаменело, голос пропал из-за спазма… — мамочка… ма-ам…
— Соня, да что происходит? — она волновалась, и было о чем…
— Мама, — прошептала я тихо-тихо, — я на потолке…
— В смысле? На каком еще потоке?
— На потолке… стою на потолке…
Я стою на потолке вниз головой… разговариваю по телефону… от ужаса трубка выпала и разбилась вдребезги… Я видела свой пол, видела осколки, видела, как те стремительно приближались, а затем последовал дикий удар…
И тишина… Ужасающая, пугающая своей давящей энергией. Та самая тишина, после которой обычно объявляют войну всему миру.
ГЛАВА третья
— Эй, с тобой все в порядке? — немного знакомый голос показался обеспокоенным. Слегка разлепив тяжелые веки, я всматривалась в рассветное утро, а так же наблюдала за тем, как сосед напротив развешивает свои футболки, стоя голым. Какое же у него шикарное тело… Более того — оно просто супер шикарное! Одна сплошная мышечная масса, руки сильные, плечи широкие. Волосы на этот раз были убраны в низкий хвост, глаза не выглядели воспаленными, но сколько в них было… недоумения…
— Нет, — честно призналась я, тяжело вздыхая и нервно глотая таблетки. Поход к врачу успехом не увенчался. Сказать человеку глядя прямо в лицо тот факт, что я ходила по потолку я не смогла — тут либо в дурку увезут, либо на опыты. Оба этих варианта мне не подходили, поэтому, воспользовавшись прошлыми событиями из своей жизни, я добилась того, чтобы мне выписали антидепрессанты, — я упала, сильно упала.
— Я вижу, — сосед указал в область шеи, уха и головы. Да, гематома та еще, прям красочно вышла, загляденье. Яркий пример домашнего насилия. А главное столько подробностей! — что случилось?
— Я упала…
— С луны свалилась?
— Не смешно…
— А я и не смеюсь, — совершенно серьезно заметил мужчина, набросив на себя просторную светлую рубашку. Ох, зря он это сделал, такую красоту грех скрывать, — тебя будто всю ночь в отделении молотили. Они что-то сделали с тобой?
Объяснять было долго, таблетки действовали отменно, мысли в голове больше не путались, но их и не особо много было. Все как в тумане, словно закрылось некой завесой, сквозь которую ничего не видно.
— Ты куда? — сосед докричался до меня раза с пятого.
— В магазин, за кофе, — буркнув, я ушла переодеваться, предусмотрительно занавесив шторы.
Оказалось, что кофе — единственный напиток, который я могла пить. Об этом я долго говорила с доктором, и тот принял странное решение — у меня, если я верно поняла, психическое расстройство, которое связано с тем, что из-за пережитого мое тело отвергает любую еду и воду, за некоторым исключением… И этим исключением оказался кофе, а так же черный хлебушек. Леший его знает, почему именно черный хлеб, но три буханки я уже умяла.
— Боже, как ярко светит солнце, — надев черные очки, я прошла всего лишь два шага, как голос Анны Семеновны с первого этажа заставил мгновенно подпрыгнуть:
— Эй, Сонечка, ты часом головой не стукнулась? О-о-о… Это кто ж тебя так приложил-то? Неужто в отделении нашем?
— Нет, теть Ань, голова моя в полном порядке. А почему вы спрашиваете?
Лучше игнорировать любые моменты, за которые можно зацепиться и выведать информацию, но я в последнее время потеряла бдительность.
— Так на улице все небо заволокло, а ты в солнечных очках… — удивилась соседка, — и нет никакого солнца, сама посмотри… Сонь, тебе плохо, да? Может чем помочь?
— Я тебя провожу до магазина, — голос за спиной заставил не просто подпрыгнуть на месте, но еще и заорать, да во всю глотку. Резко обернувшись, я увидела того самого соседа из дома напротив. При чем этот мужчина оказался аж на целую голову выше меня. — Не волнуйтесь, баб Ань, я ее доведу, а то, смотрю, ей совсем плохо.
— Конечно-конечно! Все правильно, Вить, проводи девочку, проводи, — стоило нам отойти чуть дальше от подъезда, как за спиной послышалось продолжение фразы, — прям до загса ее веди, а то засиделась девка, сколько можно? У меня в ее годы уже трое было!
— Да в ваши годы у кого-то и по двенадцать детей было! — рыкнула я, пошатываясь при каждом шаге. Несмотря на то, что солнца на улице действительно не было, глаза мои болели нещадно. Дикая резь не покидала ни на секунду, вызывала адскую головную боль и жажду свернуть кому-нибудь шею. Просто так, от широты души.
— Ты услышала то, что сказала та женщина? — удивленно спросил сосед, и только потом до меня дошло, что от Анны Семеновны мы отошли уже довольно далеко и слышать я ее точно не могла, — Соня, может надо в больницу лечь? Капельницу поставить? У тебя резь в глазах, огромный синяк, ты вечно сжимаешь горло, словно испытываешь боль и постоянно пьешь кофе, причем литрами — я заметил!
— А не сталкер ли ты часом, а? — заметил он! То, что наши окна напротив еще ничего не значит.
— Нет, я просто сосед, который любит смотреть в окна — привычка с детства, но из-за такой мощной застройки ничего, кроме твоего кружевного белья разглядеть не могу. Уж прости. Так зачем ты в магазин идешь? Только не говори, что действительно за кофе. Чего молчишь? Скажи уже что-нибудь.
— Ты же сам сказал — не говорить, если иду за кофе. Вот я и молчу, — белье мое кружевное все забыть не может… Да мне уже как-то плевать на это, я от всего произошедшего скоро просто сойду с ума. А может я уже того, рехнулась? Просто пока отрицаю очевидное?
Резь в глазах казалась мне дикой, словно кто-то специально насыпал осколков. Приходилось щуриться даже с очками на глазах, а уж когда меня слепил свет встречных фар… вот тут я не скупилась на выражения.
— Да что со мной происходит? — я правда плакала, мне было очень страшно, я не понимала, что делать дальше, —
