Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 27
– только и выдохнул мальчик. – Там…
На мгновение он задумался: «Стоит ли говорить?» Огляделся по сторонам – тени не было и следа. Всё вроде было нормально. Всё. Было. Хорошо. Неужели, показалось?
– Я бежал просто. Домой. Торопился.
– Понятно. Ты не носись так, ясно? Голову где-нибудь оставишь. Отец-то дома?
Димка посмотрел на Фёдора. Тот, кажется, был уже пьян, старая куртка распахнута, рубашка застёгнута не на те пуговицы. «Эх», – только и подумал Димка.
– Дома отец, – ответил он, поджав губы. – Только он денег тебе больше не даст. Так и сказал.
Фёдор стиснул челюсти. Было видно, как заходили желваки на небритом отёкшем лице.
«Что делать?» – Димке было жалко его. Он ещё не знал, что пьяницы часто вызывают жалость. Он был чистым искренним ребёнком, а потому…
– На вот, держи, – мальчишка вытащил из кармана помятую сторублёвку. – Я за неделю скопил.
Фёдор отшатнулся:
– Ты что это… малец? А ну, убери.
Димка заколебался. Высоченный Фёдор нависал над ним, как грозовое небо. Но только это небо – а мальчик чувствовал это ясно – само было от чего-то напугано. И вдруг, ему вспомнился кот, тёплый, радужный кот встал у него перед глазами. И Димка решился, шагнул Феде навстречу, разжал его огромную руку и сунул в неё деньги.
– Потом отдашь, – сказал он и тут же побежал дальше.
А Фёдор стоял. Как фонарь, такой же огромный и сутулый. И светился. Тоже как фонарь, изнутри светился, и рука его сжимала бумажку с такой силой, что начинала дрожать. И весь мир дрожал, и глаза его отчего-то вдруг стали мокрыми.
– Отдам, – прошептал Фёдор. – Отдам.
Глава VIII
Семён спускался по лестнице лёгкой мальчишеской походкой. Настроение было отличным, на ходу он насвистывал какую-то старую советскую песню. То ли «Монтажников», то ли «Подмосковные вечера», то ли обе вместе. Со слухом у него всегда были проблемы, а вот с душой – нет. Душа пела.
– Я встретил Вас, и всё былое… – пробасил Семён и остановился у двери Тимофевны. Хорошая это была дверь. Добротная, деревянная, даром, что не из сказки. Постучал кулачищем. Тишина.
– Избушка-избушка… – начал Семён.
За дверью послышались шаги, шершавые, но лёгкие, паутинные, с пришаркиваньем и бранью, точно кто в кулаке сухарь крошил. Звякнула цепочка, скрипнули петли, дверь открылась. На пороге стояла Агафья, блеклые её глаза пристально смотрели на гостя. Старуха уперла руки в боки, ощерилась беззубым ртом. «Ну, как есть, Баба Яга,» – подумал Семён.
А «Баба Яга» ухмыльнулась и вперилась в него взглядом так, что у него мурашки пошли по коже, и мир внутри и вокруг Семёна снова стал меняться. Конечно, ничего страшного не произошло: и руки, и ноги были на месте, но они вдруг стали какими-то чужими, незнакомыми, налились такой невиданной силой, что сам он себе стал казаться ни кем-нибудь, а русским богатырём. Сильным, статным, с гренками в животе.
– Здрасти, бабушка! – приветствовал богатырь Семён.
– Здрасти-мордасти, окаянный.
– Да ты, бабушка, на меня не серчай. Я забегался просто.
– Забегался, – передразнила его старуха.
– Ну да. А теперь вот вспомнил.
– Вспомнил он! Варвара поди сказала.
Богатырь кашлянул, ему вдруг страшно захотелось проведать коня – напоен ли, поточить меч, в общем, избежать разговора. Но Семён слабину не дал. Ни коня, ни меча у него не было, а совесть всё-таки была, он понуро посмотрел на старуху и пробасил, вполне по-богатырски:
– Ну где там шкаф-то ваш, показывайте.
– Пойдём, касатик.
И старуха повела его за собой по коридору. Семён на ходу заглянул в гостиную – бедно бабушка живёт. Ни плазмы тебе, ни кондиционеришки. Зато на стенах кругом ягода да трава сушится, потолки мазаны известью, голубые, как летнее небо, на полах коврики постелены. Всё ж уютно!
– Уй-йутно, – скрипнуло снизу.
Семён от неожиданности чуть не подпрыгнул, посмотрел под ноги – как есть кот. Чёрный, как валенок на снегу (у Семёна-то в детстве были чёрные валенки), морда толстая, довольная – гостей, видать, намывал.
– Васька, брысь! – скомандовала Агафья.
Кот вальяжно ушёл в комнату.
– И тут Васька…
– Что, касатик?
– Кот, говорю, славный. Знатная зверюга.
– Славный, – подтвердила Тимофевна. – Токма жрёт много, а мышей от него сто лет не видела.
– Да ну, какие тут мыши, бабушка? Шкаф-то где?
– Да ты в комнату заходи. Заходи, милый.
Семён зашёл в комнату и ахнул. Перед ним стоял не шкаф. Перед ним Змей Горыныч стоял в натуральную величину. Огромный, до потолка, трёхстворчатый, весь из дерева. А толщина! Да тут фрегат можно было срубить с мачтами и на зубочистки бы ещё осталось.
– Здоровый… – протянул Семён.
– Что, яхонтовый, испужался?
– Вот ещё. Куда двигать-то?
– Да от стенки отодвинь немного, да и хватит.
– Али завалилось что, бабушка?
– Завалилось, касатик.
Семён подошёл к трёхстворчатому чудищу, примерился, толканул его легонько, а затем совершил ошибку – попробовал потянуть шкаф на себя. Чудище только того и ждало. Злобно скрипнув, оно тут же навалилось на него всем своим весом. О! Если бы не бетонные перекрытия, Семён бы ушел по колено в землю, а так только ноги подогнулись. Бабка охнула. Черный кот заорал благим матом. Створки распахнулись, и прямо на Семёна посыпались яблоки вперемежку с наволочками.
– Мать – Сыра земля! – возопил Семён.
Сил у него от этого, конечно, прибыло, и он истинно богатырским усилием сумел вернуть шкаф на место.
– Что ж ты делаешь, окаянный? – запричитала старуха, поднимая яблоки.
– Ну и чудище, – выдохнул Семён, руки его заметно дрожали.
– Так что же, неужто не совладаешь?
– Ничего, бабушка! Не возьмём силой, возьмём хитростью!
Семён совсем не по-богатырски опустился на пятую точку и, упершись ногой в стену, потянул шкаф снизу. Горыныч закряхтел, но уступил сантиметра три. А Семёну того и надо было! Он вскочил и одним махом привалил верхушку чудища к стене. Шкаф сопротивлялся, скрипел, норовил оттолкнуть Семёна, но с патрульным богатырём шутки плохи! Особенно, когда в нём есть и рост, и ширина, и дюжина золотых гренок.
– Ты чего делаешь, родненький? – осторожно спросила старуха.
– Тряпки неси! Неси, говорю, тряпки, под ножки подкладывай! – пропыхтел Семён в пылу борьбы. И Тимофевна припустила на кухню.
– Да под переднюю! Под переднюю давай пихай! Ща наклоню чуток, тогда под заднюю! Ах ты! Куда! Я тебе!.. Вот! Давай-давай!
Спустя минуту всё было кончено – шкаф был стреножен. Семён отдышался, затем одним богатырским махом сумел отодвинуть левый бок Горыныча от стены на полметра. Агафья всплеснула руками и тут же с несвойственной для старухи прытью исчезла в образовавшейся щели. Вылезла вместе со
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 27
