– Говоришь, в «Шимми» тебя отец привел? – спросил Терренс тоном, призывающим к откровенности.
И теперь настал мой черед юлить, задаваясь попутно вопросом, а не сболтнул ли я чего лишнего? Уж больно подозрительным мне показалось невинное любопытство Терренса. Ох, как же я ненавидел этот город! Я вспоминал об этом каждый раз, когда в него возвращался. Ты никогда здесь не знал, кто на чьей стороне. Что можно говорить, а что нельзя. Кто и в чьи дела сует свой нос. Все осторожничали, уклонялись от прямого разговора, выражались намеками либо молчали как партизаны. Здесь постоянно приходилось осторожничать, оглядываться, выбирать слова и следить в оба за тем, чтобы тебя кто-нибудь не надул и не облапошил.
– Сэл иногда поигрывает там в картишки, – повторил я отцовское объяснение, и мои пальцы замерли на клавишах.
– A-а. Понятно… Ты можешь играть до закрытия. Еще не меньше часа. Не торопись.
Но я уже собрался уходить. Мне сделалось не по себе, даже тревожно. Как будто я забыл что-то важное или доверился не заслуживающему того человеку. Я пожелал Терренсу спокойной ночи и, мечтая о своем автомобиле, быстрым шагом направился к отелю.
* * *
Вестибюль гостиницы в четыре утра был пуст. Освещенные мягким, приглушенным светом кресла у главного входа не шли ни в какое сравнение с кроватями в номерах наверху. Мне не терпелось добраться до своей комнаты. Где-то в отдалении слышался гул пылесоса, но ночного портье нигде видно не было. Я зашагал к лифтам, как вдруг из полумрака выступила Эстер Майн – в том же платье в горошек и пламенно-красных туфлях на шпильках, в которых она выступала несколько часов тому назад. Ее кудри были аккуратно уложены, помада на губах пылала, на лице читалась решимость, а свое пальто она перекинула через руку, хотя в помещении было прохладно, а на улице свежо.
– Мистер Ламент, – произнесла гостья, – вы могли бы уделить мне минутку?
Я остановился, почти не веря собственным глазам. Эстер Майн обращалась ко мне по имени и направлялась прямиком ко мне. Я даже огляделся по сторонам в попытке найти объяснение ее неожиданному появлению.
– Мистер Ламент? – снова спросила Эстер, и под воздействием вкрадчивой хрипотцы ее голоса мои пальцы непроизвольно изогнулись в поиске фортепианных клавиш и дополнительных аккордов.
– Мистер Ламент? – окликнул меня ночной портье, эхом повторив ее вопрос.
Он наконец-то обнаружил себя – с красными щеками и шлейфом сигаретного дыма. Его взгляд скакнул с Эстер на меня, а с меня по всему вестибюлю, как будто он засомневался, стоит ли ему вмешиваться. Напустив на себя притворно суровый вид, я отмахнулся от портье рукой. И тот отвел глаза в сторону, но не слишком далеко. Он все еще пребывал в нерешительности.
– Он всего лишь сторожевой пес, – мягко заметила Эстер. – Битый час то поскуливал, то потявкивал на меня. Я сказала ему, что жду вас.
Я протянул ей руку в приветствии, и Эстер двинулась ей навстречу.
– Мы не знакомы, – сказал я.
Она сунула свою ладонь в мою пятерню и энергично потрясла. На ощупь пальцы Эстер были как сосульки – тонкие и холодные. И я тотчас же выпустил их, испугавшись, что сжимаю слишком сильно. Моя реакция привела гостью в замешательство. Я понял это по ее мгновенно округлившимся глазам и поджавшимся губам.
– Вы замерзли, – попытался оправдаться я.
Но сделал только хуже. Ее изящная спина так напряглась, что я съежился в порыве сострадания.
– Я Эстер Майн, – представилась девушка. – Вы были сегодня вечером на моем шоу.
– Да, был, – подтвердил я, даже не пытаясь скрыть своего удивления. Бог весть как она это узнала. Но это же Нью-Йорк!
– Я займу всего минуту вашего времени. Пожалуйста! – взмолилась Эстер.
Одернув полы своего каштанового кителя, портье снова приблизился к нам.
– Могу я предложить вам кофе? – спросил он. – Или, может быть, рюмочку спиртного?
– Вы можете оставить нас одних, – буркнул я.
И он, сразу же подчинившись, развернулся на каблуках.
– Он не знает, как вести себя со мной, – пробормотала Эстер. – На вид я не из вашего круга. И уж явно не из его. Он боится допустить ошибку, позволив мне здесь остаться.
Из лифта вышел дежурный и, увидев нас, поинтересовался:
– Вы поедете?
– Нет, – прорычал я.
Я не мог привести эту гостью в свой номер. Не хотел, чтобы нашу встречу истолковали превратно. Но и сидеть в холле не хотелось. Лифтер скрестил руки и зашел обратно в золотистую кабину. Двери за ним плавно закрылись, и я перевел взгляд на стоявшую передо мной девушку.
– Вы идти можете?
Ее брови нахмурились.
– В этих туфлях? Можете идти? Мне не нравится общаться под прицелом чужих глаз, но и бегать от людей я не настроен. Сядем где-нибудь в парке.
Эстер кивнула, но пальто так и не надела. Я снял его с ее руки. На секунду мне показалось, что она запротестует, но девушка смягчилась и позволила мне подержать пальто, пока она просовывает руки в рукава. Пальто по цвету совпадало с ее туфлями и горошком на платье, но размером было явно великовато, а подол и манжеты потерты. И внезапно я понял нежелание гостьи его носить.
– Рад познакомиться с вами, Эстер Майн, – произнес я ласково и галантно предложил ей руку.
Она взяла ее, и мы двинулись к выходу. Эстер подстроилась под мою поступь, хотя ее ноги были вдвое короче моих. Да еще и обуты в нелепые туфли. Должно быть, ее ступни адски ныли, но девушка не покачивалась и не замедляла шаг. Несколько кварталов мы прошли, не проронив ни слова. Парк уже виднелся, когда я повернул к ближайшей скамейке. Ночь выдалась зябкой, но безветренной, а дорожки были усеяны мусором с политическими лозунгами. Выборы должны были пройти в ближайший вторник. Я едва мог дождаться окончания предвыборной суматохи.
– И кто победит? – спросил я Эстер, чтобы прервать молчание. – Кеннеди или Никсон?
– А это имеет значение?
Я отшвырнул ногой листовку, с которой Джон Кеннеди посылал нам лучезарную улыбку.
– Наверное, нет.
– Все мои знакомые хотят, чтобы победил Кеннеди. Все, кроме моего брата Мани. Он говорит, что не доверяет красавчикам. Но на самом деле Мани никому не доверяет, – сказала Эстер.
– Мани?[4] То есть «деньги»? Как он получил такое имя?
– Просто его отцу очень хотелось, чтобы сын был при деньгах.
Я рассмеялся.
– А Эстер? Почему вас так назвали родители?
Она пожала плечами:
– Эстер вышла замуж за царя. Спасла свой народ. Это библейская история.
– Верно. Теперь бы она могла стать президентом. Я бы за нее проголосовал.
