она была прислужницей махари. Она передала весть Рахону из темницы, сломав шавар. Это черный круг, медальон. На нем есть символы. У Рахона он на груди, у Хазмы, наверное, был на руке. А раз в Айдыгере остался еще кто-то из подручных махира, то у него тоже будет шавар, и у тех, кто с ним связан. Если увидишь – не сломай. Это встревожит их. Найди, любовь моя, найди врагов. А я передам, что еще узнаю. Не сама, так через маму.
– Ашити, я почти не вижу тебя, – донесся до меня призрачный шелест.
– Не тревожься за меня, я в безопасности! – крикнула я и повторила: – Найди врагов!
– Услышал… найду, – прилетело ко мне обрывками тающей фразы. – Верну… Люблю… свет… души…
– И я тебя, – прошептала я в ответ и распахнула глаза.
Пятый подручный рывком развернул меня. Глаза его были черными, взгляд метался по мне. Я в деланом удивлении приподняла брови. Рахон схватил меня за руки, осмотрел землю, но там ничего не было, только пальцы мои были слегка влажными от растаявшей льдинки. Илгизит вернулся к своему месту, достал из мешка мои украшения, и я увидела свой перстень совершенно целым, будто бусина и не покидала оправы.
– Что случилось, Рахон? – с ноткой раздражения спросила я.
– Ничего, – буркнул он, – спи.
– Вот теперь ты меня действительно разозлил, – проворчала я, вновь укладываясь.
Ответа не последовало. Я усмехнулась и устремила взгляд в небо. Благодарю, Отец…
Глава 2
Утро в Каменном лесу было хмурым и неприветливым. Удивительно, я видела голубое небо и даже свет солнца на верхушках каменных столбов, подпиравших небосвод, но ниже они так и не опустились, будто землю накрывал незримый купол. Я некоторое время смотрела вверх и всё ждала, что вот сейчас лучи скользнут ниже, а не дождавшись, коротко вздохнула и поглядела вокруг себя – меня окружал унылый серый цвет.
Теперь я лучше видела, что собой представляет Каменный лес. Обычных деревьев тут оказалось совсем мало, и все они были чахлыми, кривыми и почти без листвы. Их пожухлая одежка лежала под ногами, скрывая такую же редкую и пожухлую траву. Пейзаж был до крайности тоскливым. И пусть холода не было, я всё равно зябко обняла себя за плечи.
– Больше не храбришься? – услышала я насмешливый вопрос махари и усмехнулась в ответ, не удостоив ее ничем более.
После перевела взор в сторону болота. Оно было достаточно большим, и сказать, где заканчивается зыбкий берег и начинается твердая земля, я бы не решилась, как и попытаться там пройти. Признаться, если бы я вчера решила ждать рассвета, чтобы попытаться сбежать, то сегодня отказалась бы от своей затеи, испугавшись оказаться в трясине.
– Не бойся, – сказал Рахон, остановившись рядом.
Я обернулась и приняла у него кусок хлеба и сыр, приготовленный из молока мгизы.
– Благодарю, – кивнула я и снова отвернулась.
И пока ела, продолжала озираться. Мой взор скользил по высоким каменным столбам, давшим название лесу. Я бы не смогла обхватить их двумя руками, для этого мне понадобилась бы помощь не менее трех-четырех человек. Стены столбов были неровными, будто покрытые наростами, а некоторые и вовсе казались сложенными из нескольких частей. И на них не было ни растительности, ни случайно проросшего семени дерева, ни даже мха. Только камень и ничего больше.
Увлекшись, я приблизилась к ближайшему столбу и неспешно обошла его по кругу. Затем прижала ладонь к холодной поверхности, немного постояла так и отступила, продолжая следовать взором до самого верха, где пытались пробить дорогу к земле солнечные лучи.
– Что ты чувствуешь, Ашити, когда видишь их?
Голос Рахона прозвучал неожиданно, и я вздрогнула. Он протянул мне глиняную флягу с водой. Вновь поблагодарив, я сделала несколько глотков, вернула флягу и опять посмотрела в самую высь.
– Почему солнце не спускается ниже? – спросила я, не глядя на пятого подручного.
– Потому что это Его земля, – ответил илгизит. – Он сотворил всё это.
– Илгиз? – уточнила я.
– Ты не смеешь называть нашего Покровителя по имени, пришлая, – донесся до меня голос Акмаль.
– Вы же смеете называть по имени Создателя этого мира и вашего Отца, – пожала я плечами. – Непочтение детей не может искупаться почтением последователей. – Затем обернулась к Рахону и спросила уже у него: – Значит, Каменный лес создал Илгиз?
– Да, – кивнул пятый подручный. – Оглянись, Ашити, разве ты не чувствуешь трепет от величия этого места?
– Величие? – переспросила я и действительно еще раз обвела взглядом пространство, а после опять посмотрела на илгизита. Он ждал ответа, а я думала, что же мне сказать.
Чтобы поддержать между нами доверительные отношения, надо было бы согласиться, однако душа протестовала. То, что я видела, было лишь жалкой потугой превзойти старшего брата. Что сотворил Илгиз? Он испоганил, должно быть, некогда цветущие земли, как те, на которых жили тагайни. Болота вместо чистых озер, растительность, которой не дано налиться соками и ласкать своим видом взор. Уродливые кровожадные твари, лишенные дара слова вместо людей, полных чувств и желаний. И наконец, эти столбы. Что они такое? Монумент своему создателю? Нечто начатое и не доведенное до конца? Или же попросту единственное, что ему удалось, потому что Илгиз повелевает камнями? Впрочем, как раз столбы и вправду впечатляли.
– Столбы и вправду впечатляют, – повторила я свою мысль вслух. – Что они символизируют?
– Символизируют? – переспросил Рахон.
– Что означают? – пояснила я. – В чем их смысл? Что призваны показать?
– Величие нашего Покровителя, – снова влезла махари. – Тебе, пришлая, не понять.
Пятый подручный неодобрительно покосился на нее, а после произнес:
– Они основание и опора свода. Ты вошла в мир, созданный нашим Покровителем.
– Мир в мире? – уточнила я. – Но, выходит, он не создан, а лишь преобразован из уже созданного, верно? Илгиз внес свои изменения в творение своего брата, я правильно понимаю?
Рахон поджал губы, смерил меня непроницаемым взглядом и, заложив руки за спину, отошел, бросив на ходу:
– Мы уходим, Ашити.
– Хорошо, – ответила я, в последний раз посмотрела на солнечное небо и направилась за своими похитителями.
Мы шли в молчании. Особой поклажи не было, если не считать пары наплечных сумок, которые несли Рахон и неразговорчивый илгизит. Первым вышагивал пятый подручный, за ним шла махари, я за ней, а замыкал шествие воин – так я решила его называть. Я прислушивалась к звукам этого подгнившего мирка, но тишину почти ничего не нарушало, несмотря на дневное время. Не было птичьих криков, не шуршал опавшими листьями зверь, даже ветра я почти не ощущала.
Не имея иного занятия,
