Анна Мирославская
Кома
— Стой! Куда идёшь?
Эмили обернулась. Однако в темноте сразу ничего не заметила. Только лишь темнота была вокруг… Эмили начала оглядываться, но совершенно ничего не обнаружила рядом, кроме звенящей ночной мглы. Затем девушка начала оборачиваться, продвинулась чуть вперед, затем — чуть назад… Но, однако, ничего совершенно не изменилось! Вокруг ничего не было… Не было ничего того, что можно было бы различить человеческому глазу! Эмили стала думать: где она? Как сюда попала? И поняла внезапно, что совершенно точно ничегошеньки не помнит!
— Стой! Я же сказал тебе: стой! Куда ты тащишься? — внезапно повторил свой приказ грубый мужской голос, в котором звучали нотки недовольства и злобы. Вслед за приказом послышались глухие шаги где-то там, вдалеке. Слышно было только лишь, как неизвестный голос приближается к девушке… Сердце Эмили начало биться чаще. Она начала задыхаться, холод пробежал по всему ее телу. Она подняла руки к груди, сложила их крест-накрест, обернулась, решив с чего-то, что незнакомец движется к ней именно оттуда.
Шаги становились все громче. Она уже начинала слышать чье-то злобное дыхание, а в голове в такт сердцу возникал повторяющийся вопрос: «Что делать?». Внезапно ответ пришел сам собой: руки упали с груди, ноги приготовились к бегу, корпус тела напрягся, слух и зрение обострились… Эмили развернулась и побежала в противоположном от приближающегося незнакомца направлении. Она не оборачивалась: настолько страшным казался ей он! Но все продолжала и продолжала бежать в темноту, не ощущая ничего под ногами. На дороге, по которой девушка бежала, не было ни единого препятствия: она была невероятно гладкой и просторной! Настолько идеального покрытия не существовало ни в одном из городов, по которым Эмили приходилось гулять. По этой самой причине Эмили все никак не могла сориентироваться… К тому времени ее этот вопрос уже мало интересовал… Ее главной целью было — оторваться от преследователя. Кто он? Этого она не знала. Только лишь голос его — грозный и тяжелый — заставлял бояться и бежать.
Прошло много времени… Тьма все никак не рассеивалась. Эмили устала. Сердце прекратило напоминать ей о страхе. Страх сменила непомерная усталость. И эта усталость валила ее с ног. Она решила остановиться и отдохнуть. Эмили замедлила бег, перешла сначала на шаг, затем вовсе прекратила всякое движение. Корпус ее тела самопроизвольно нагнулся, руки уперлись в колени, глаза закрылись, рот приоткрылся… Внезапно из ее рта вырвался громкий в абсолютной темноте выдох, затем — второй, третий… Постепенно Эмили выдохнула из себя всю усталость, которая сменилась легкой пьянящей негой, растекающейся по ее молодому, но такому слабому телу.
Отдышавшись, Эмили прислушалась: никого вокруг… Присмотрелась: только лишь мелкие искорки темно-зеленого и синего цветов, наподобие телевизионного шума, напоминали ей о том, что она не ослепла. Тело ее окутала страшнейшая тишина, которая говорила только лишь о том, что вокруг нее — никого на много миль. На всякий случай Эмили обернулась: сзади тоже никого не было! Тогда девушка выпрямилась, подняла голову кверху и расслабилась. Только сейчас впереди самой себя она заметила едва различимые признаки жизни, собственной жизни: мелкие светло-голубые звездочки, местами вкраплённые в черно-черные небеса.
«Значит, я всё-таки жива?» — произнёс внутренний голос Эмили. Он (внутренний голос) — в отличие от нее — был бодр и здоров. «Где я?» — продолжил он. Внезапно Эмили вспомнила истории и о древних моряках, которые искали свою Родину в открытом океане именно по звёздам. «Ты, детка, конечно же, не астроном, не моряк, однако что-то же ты помнишь? Давай вместе подумаем, куда и как нам следует идти», — предложил он.
Простояв минут десять, внутренний голос предложил Эмили готовое решение, а ноги во что бы то ни стало решили реализовать план голоса: двинулись вправо и вперед. «Странно! Было, конечно, одно место с таким же точно полом, однако… Звездами там и не пахло! Это было помещение… Откуда на улице, в глуши такое идеальное дорожное покрытие?» — думал вслух внутренний голос.
— Ой! — внезапно вскрикнула Эмили, оступившись. Она посмотрела под ноги по привычке. Однако совершенно позабыла о темноте: в ней она опять ничего не могла разглядеть! «Подожди! А, может, просто прощупаешь место руками?» — предложил внутренний голос, зевая от усталости.
Эмили не стала подниматься, а последовала совету голоса: начала обследовать то место, на котором оступилась, руками и через минуты две обнаружила там что-то такое же черное, как и вся окружающая действительность.
«Оба-на! Я же говорила!» — радостно вскрикнул голос, сбросив с себя ночную дремоту. — «Че там? Ну-ка давай посмотрим, родненькая…».
Эмили начала ощупывать предмет, который подняла, и он постепенно начал вырисовываться в ее воображении. Он имел продолговатую форму, небольшой шнурок, был похож на кусок трубы, с одной стороны эта трубка была гладкой и холодной, а с другой — мягкой и податливой. Эмили попыталась нажать на оба края. В результате эксперимента гладкий конец грубы не изменился, а вот мягкий поддался давлению правого указательного пальца и из трубки полился тусклый жёлтый свет.
«Подруга! Это, бля, фонарь! Поздравляю: как ты здорово на него навернулась! Великолепно! Теперь давай посмотрим, что же вокруг нас!» — прокомментировал произошедшее голос, становясь все бодрее и бодрее.
Эмили поднялась с колен, на которых стояла последние двадцать минут и осветила постепенно окружающую обстановку лучом света найденного фонаря. Однако же так ничего найти не удалось: луч фонаря неустанно упирался во тьму, в страшнейшую, глубокую тьму! Эмили продвинулась вперед, прошла чуть в сторону, но фонарь по-прежнему не обозначил ничего нового для нее! Он в этой абсолютнейшей темноте становился совершенно ненужной побрякушкой…
«Э! А, может, фонарь плохой? Посвети-ка на пол: там уж точно что-то есть! Мы же с тобой не можем идти по воздуху или по чему-то тому, чего не существует!» — внезапно предложил внутренний голос.
— Это ты верно говоришь! — обрадовалась умному предложению Эмили, повернула фонарик в сторону земли, находящейся под ногами и… Обалдела! Там ничего не было. Ничего, кроме темноты! Темноты, до которой можно дотронуться. Темноты, которую можно ощутить. Но она совершенно не отличалась от той темноты, которая окружала девушку: та темнота, которая располагалась перед ней, за ней, по обоим ее бокам, тоже отличалась своей страшной давящей силой, тяжестью, сдавливающей ее тонкую, еле дышащую грудь.
Голос оказался в тупике. Он больше ничего не мог предложить. Только лишь промолвил:
«Да… Это факт: мне совершенно нечего сказать. Все
