получалось, не давал сказать Кери ни слова.
Не понимая, что происходит и как лучше себя вести, Кери не стала встревать в разговор. Отошла даже, стараясь делать вид, что не прислушивается.
— Держи меня в курсе.
— Само собой, Амалия. Передавай привет сыну. Планировали с ним встретиться на днях, да вот, думаю, не получится теперь.
— Передам, обязательно. Он тоже упоминал, что собирается в департамент по каким-то транспортным вопросам.
Амалия Бруккнер? Жена бывшего мэра и мать нынешнего?
Они тепло распрощались. Словно не на месте убийства беседу вели, а на светском рауте общались.
Подъехала еще одна машина, на этот раз не полицейская, которых на подъездной дороге стояло уже целых три, а похожая на скорую. Видимо, за телом.
Дом огородили красно-белой лентой.
А Кери повезли в участок.
Допрашивали часа три. С перерывами. Даже чай предложили. Правда, принесли кофе, но Кери и ему несказанно рада.
Что от нее хотел услышать Карл, Кери так и не поняла. Вопросы задавал по кругу. Кери казалось, что он просто тянет время и нащупывает подход, чтобы… Что?
Об этом у Кери догадок не было.
О цели приезда рассказала, как есть.
— Вы ведь в то время, двадцать лет назад, уже работали на этом участке, так?
Услышав имена ее родителей, следователь лишь крякнул. Без комментариев. В ответ на этот выразительный и без слов звук Кери не удержалась от собственных вопросов.
— Вы ведь понимаете, что эти смерти связаны? Вот, кстати, копия статьи Молла о той аварии.
Выложила распечатку листовки перед следователем.
Тот пробежал ее глазами, после чего Кери услышала еще один нечленораздельный звук.
— Я тогда только пришел, я из Оклейна родом. Так что о тех делах не осведомлен.
— Он хотел мне о чем-то рассказать. О чем-то важном. И предупреждал об опасности.
Следователь ее выпад снова проигнорировал.
Кери принесли еще один кофе, попросили подождать и закрыли дверь.
Время перевалило за полночь. Телефон как на зло разрядился, который час узнала по колокольному трезвону, донесшемуся из-за окна.
Из полудремы выдернули приглушенные хлипкой дверью голоса:
— Задерживать оснований нет?
— Нет.
— Тогда я ее забираю.
— А тебе она кто?
— Соседка. И добрая знакомая.
— И когда вы успели так близко познакомиться?
— Это допрос?
Кери приподняла голову, щурясь на яркий свет. Ей удалось немного подремать, используя вместо подушки собственные скрещенные на столе руки.
— Пока нет. Но ты уверен в том, что делаешь? Здесь ей хотя бы безопасно.
— На все оставшиеся до отьезда дни ее тут запрешь?
— Можно попробовать. А ты что будешь делать?
— По обстоятельствам.
Голос собеседника смутно знакомый, тихий и глубокий.
— Бывай.
— Гых… — следователь в ответ снова издал какие-то невнятное междометие. Наверное, к нему еще и жест прилагался — махнул рукой, сдаваясь.
Интересные дела, однако. В участке ей, значит, безопасно, а снаружи нет? И это говорит следователь полиции, представитель властей?
Дверь открылась, и в проеме показалась сначала лысая голова Карла Фостера, а после и остальное туловище:
— Вы свободны. Извините за неудобства. Оставайтесь на связи до окончания следствия, — предупредил, приглашающе распахивая дверь шире.
Кери медленно поднялась. После долгого сидения ноги, да и все тело, казались деревянными.
Собеседником с тихим голосом, который ее вызволил, оказался бегун с пляжа.
— Привет, — кивнул, разглядывая.
— Привет, — устало улыбнулась Кери.
Подыграем, раз «добрыми соседями» назвал.
Она даже имени его не знает.
Вышли из здания. На улице темно, желтый свет фонарей не разгоняет темень, скорее сам от нее скукоживается в дрожащий комочек.
Мужчина выудил из кармана джинсов ключ, и припаркованный перед зданием джип подмигнул круглыми фарами.
— Садись. Поговорим.
Кери решила послушаться. Страха не было, что-то другое… близкое страху. Волнующее. И дрожь по спине проходила вовсе не от ночной прохлады.
— Аккуратно… — Мужчина перегнулся через ее сидение и придержал дверь.
Кери, когда закрывала за собой, чуть не придавила голубую бабочку, что залетела в салон следом.
Бабочка метнулась в сторону и осталась на улице, отпугнутая резким движением. А Кери вжалась спиной в сиденье, замерев нос к носу с незнакомцем.
— Как тебя зовут-то? — поинтересовалась не особо вежливо, но это от нервов.
— Мэт.
— А я Керол. Кери. Приятно познакомится. И спасибо… что вытащил оттуда.
От непривычной близости комкала слова и торопилась говорить, пытаясь как-то сгладить момент.
Мог бы и отодвинуться уже.
— Ты в курсе, куда ввязалась?
— Нет, — Кери ценила в людях честность и сама старалась не кривить душой.
Взгляд Мэта потяжелел. Он медленно моргнул и, когда открыл глаза, Кери увидела в них звериную желтизну.
— Кери.
— Да?
Мужчину словно передернуло, он отвернулся и — показалось или нет? — провел щекой по ее распущенным волосам. Трудно верить собственным ощущениям, будто замороченная.
Наконец, он вернулся на водительское место. И когда Кери снова удалось поймать его взгляд, то глаза были темными. Карие или черные — не понять.
Выдохнула. Показалось.
— Я отвезу тебя домой. А завтра встретишься кое с кем. Она тебе все расскажет.
Вопрос, не убьют ли эту кое-кого до утра, Кери оставила при себе.
Бабочка, та самая или уже другая, нагнала Кери у бунгало. Подозрительные насекомые, хоть и красивые.
В тишине они доехали и так же молча вышли из машины.
— Я оставлю тут машину, не против?
— Оставляй.
Создать видимость, будто он с ней в доме?
Прикусила язык, чтобы не предложить и в самом деле остаться с ней. Кровать-то одна, хоть и королевских размеров. А диван как скамейка, из плетеного тростника, неудобный.
Точно, пора спать. Никак от всех треволнений ей такие мысли в голову лезут. Приглашать мужика, которого второй раз в жизни видишь, — причем оба раза при скверных обстоятельствах! — переночевать.
Сил не осталось ни на что.
— Спокойной ночи.
— И тебе.
Отвернулась, и грустно так стало. Для душевного спокойствия стоит держаться от этого Мэта подальше. А то качели сплошные: то эйфория необъяснимая, то «здравствуй, грусть»!
Глава 8
А сна ни в одном глазу, несмотря на усталость.
Ворочалась с боку на бок, пока не надоело и не встала чай заваривать. Ромашка где-то была… В местной лавке россыпной покупала, прям целые головешки желтенькие, такие цельные, крепкие. Точно помогут от мыслей лишних избавиться.
Проверила в окно — машина на месте. Все тихо.
Луна. Ночь.
И будто зовет что-то. Или кто-то. Неслышимо, но ощутимо, что паучок по коже ступает. Или вот бабочки эти.
Лунная дорожка на воде. И тень ее, Кери, на песке, такая дрожащая, длинная, несуразная.
И когда выйти успела? Обнаружила себя на полпути к воде, с кружкой
