я ушла! Ключ торчит в двери снаружи. Она просто забыла повернуть его и взять с собой.
Я не очень отчетливо помню, что происходило между десятью и одиннадцатью часами вечера. Уолли не хотел уходить до возвращения Сары, и они с Джуди решили заняться шкафчиком, присланным мне Лаурой. В доме было очень тихо. Какое-то время я сидела в библиотеке, и мне было слышно, как двигалась наверху Мэри, наполняя водой ванну, — она была весьма аккуратна во всем, что касалось ее персоны. Наконец, она ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. К одиннадцати часам Джуди оставила всякую надежду найти в шкафчике потайной ящик и начала зевать. Вскоре после этого Уолли ушел, и она отправилась спать.
Но я все еще сидела в библиотеке. Меня мучили дурные предчувствия, но я отнесла это на счет произошедших вечером событий и какое-то время спустя — я уже немолода и быстро устаю — задремала.
Когда проснулась, часы пробили час ночи, а Сары все еще не было. Она разбудила бы меня, если бы вернулась, и погасила бы свечи. Все же я поднялась наверх и открыла дверь в ее комнату. Там было темно. Я негромко позвала ее, но отклика не последовало. Не слышно было и храпа, который свидетельствовал бы о том, что она спит.
В первый раз за весь вечер я испугалась по-настоящему. Затем спустилась вниз, зашла на минуту в свою комнату, чтобы взять шаль, и в столовую, чтобы надеть кольца, о которых почти забыла, и вышла на улицу.
Собака или собаки все еще лаяли. Постояв несколько мгновений у двери, я решительно двинулась в направлении Ларимерской пустоши.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Одним из неизбежных следствий трагедии является то, что ты постоянно думаешь о ней, пытаясь ответить на вопрос: можно ли было ее предотвратить? Так и я, совсем не желая этого, вновь и вновь возвращаюсь мыслями к событиям того вечера, таким обычным на первый взгляд и, однако, имевшим такие ужасные последствия. Предположим, я включила бы свет в комнате Сары той ночью? Был ли тот слабый шорох, который я тогда услышала, колыханием штор от ветра, как я предположила, или чем-то иным, намного более ужасным?
А если бы я, вместо того, чтобы посылать Джозефа наверх, вызвала бы полицию и дом был бы окружен?
Но что я могла сделать для Сары? Ничего! Совершенно ничего!
Я немного нервничала, направляясь в сторону Ларимерской пустоши. Но по мере моего продвижения отчаянный лай собак казался все более и более знакомым. Когда же я с трудом изобразила нечто похожее на свист, они узнали меня и радостно завизжали. Я смогла различить громкий лай Джока и меланхоличное потявкивание Изабеллы, но они почему-то не ринулись ко мне навстречу.
Я остановилась и позвала собак. Не хотелось покидать тротуар, где было сухо и сравнительно безопасно, и искать их на сыром, сплошь поросшем деревьями и кустарником Ларимерском участке. По правде сказать, я просто боялась туда идти. Ведь что-то удерживало собак на месте. А если это был кто-то? Сейчас я совершенно уверена в том, что когда я, наконец, бросилась бежать, то ожидала увидеть рядом с собаками Сару, без сознания или мертвую. Я бежала как одержимая, не разбирая дороги. И, конечно же, упала — правда, всего один раз, — зацепившись ногой за какую-то старую ржавую проволоку, и ударилась так, что несколько мгновений не могла прийти в себя.
Далеко, в конце участка, я нашла собак, но одних, без Сары. Если до сих пор было непонятно, почему они не прибежали на мой зов, то теперь эта тайна разъяснилась.
Они не могли двинуться с места. Кто-то просунул сквозь ошейники веревку и с ее помощью привязал их к дереву. От радости, что их нашли, собаки крутились на месте, пытаясь лизнуть меня в лицо. Узел оказался невероятно тугим, так что мне понадобилось несколько минут, чтобы их отвязать.
Однако позднее, отвечая на вопросы, я так и не смогла вспомнить, что это был за узел.
Кругом была непроглядная темень. Далеко позади меня, на тротуаре, уличный фонарь освещал место, где начиналась тропа, которая почти сразу круто сворачивала и спускалась к парку. Ларимерская пустошь представляет собой как бы треугольник, одна из сторон которого примыкает к моему участку, а другая к улице, тогда как гипотенуза проходит вдоль глубокого оврага.
Несколько секунд я отчаянно звала Сару, потом приказала терьеру искать ее.
— Ищи, Джок, ищи Сару.
Но он лишь гавкнул в ответ, и в следующую секунду обе собаки исчезли в темноте.
Меня, однако, не покидало странное чувство, что Сара должна быть где-то поблизости. Все же, боясь оставаться здесь одна, я повернула к дому, где и нашла обеих собак, которые с визгом скреблись в парадную дверь. Я разбудила Джозефа и заставила его пойти со мной на Ларимерский участок. Он с револьвером и я с фонарем в руке представляли собой, должно быть, весьма странную и подозрительную пару: двое пожилых людей, причем Джозеф был полуодет, бродящих ночью по пустырю. Об этом, похоже, подумал и встретившийся нам полицейский, который совершал здесь обход.
— Потеряли что-нибудь? — в голосе полицейского звучало подозрение.
— Пожилую женщину довольно плотного телосложения, — ответила я чуть не плача.
— Ну, с этим, думаю, у вас будет все в порядке, — заметил полицейский. — Вот если бы вы потеряли здесь кольцо…
Все же мой рассказ произвел на него некоторое впечатление.
— Вы говорите, они были привязаны к дереву? К какому?
— Вон к тому, — показала я. — Мой дворецкий как раз сейчас его осматривает. Веревка должна быть где-то там, рядом с деревом.
И тут Джозеф ошеломил меня.
— Мадам, — крикнул он, — здесь нет никакой веревки!
И действительно, веревка исчезла. Искал полицейский, искали мы с Джозефом, но ни веревки, ни Сары найти не удалось. Полицейский, решив, очевидно, что все это было лишь моей причудой, забыл о своих подозрениях и, похоже, даже развеселился.
— Вам лучше отправиться сейчас домой, мэм, — убеждал он меня, — а утром снова приметесь за поиски.
— Но здесь же была веревка, я едва смогла ее развязать!
— Конечно, конечно, — согласился он, пытаясь меня успокоить. — Может быть, леди, которую вы ищете, сама и привязала собак. Вероятно, ей надо было уйти, а собаки мешали.
Возможно, он был и прав, но в глубине души я не верила этому, зная Сару. И тут я подумала: а знаю ли
