месту, где в заборе сдвигалась вбок доска, образовывая тайный проход в недозволенное лесное пространство.
Возле забора никого не было, Макар отодвинул шатающуюся доску и вылез наружу. Было страшновато, что если его заметят и поймают, то влепят выговор, расскажут родителям на родительском дне, а те расстроятся. Но желание завязать разговор с Саввой где-нибудь вдали от окружающих и вытянуть из него что-то дельное пересиливало здравый смысл.
Макар постоял недолго возле забора, поразмышлял, куда мог пойти Савва. Вряд ли к реке, скорее всего на луг. В тот раз с Потаповым они наловили там много бабочек. Надо было поторопиться, чтобы нагнать его в пути. Далеко от лагеря уходить все же не хотелось. Макар покажет Савве рисунок, они поговорят недолго, и сразу назад.
Макар побежал сквозь лес в ту сторону, где, как он думал, находится луг. Саввы видно не было. Макар пробежал еще немного, остановился, огляделся. Забор скрылся из виду. Вечерело, и среди папоротников плыл едва-различимый туман.
Может быть, он ошибся в направлении? Макар прикинул в памяти расположение лагеря относительно реки, определил, в какую сторону они шли с отрядом освобожденок, это оказалось чуть левее.
Он вновь побежал. Через несколько минут запыхался, остановился. Савву так и не нагнал, мало того, ни разу не пересек тропинку, которая вела на луг. Похоже было, что он заблудился.
Макар в отчаянии взял еще левее и снова побежал. На этот раз бежать ему пришлось недолго, он споткнулся о кочку и упал. Ударился грудью о торчащий из земли корень. Дыхание сперло, в глазах от боли заплясали яркие искры. Макар обхватил колени и тихо скуля стал кататься по земле, пока боль не стихла и дыхание не восстановилось.
Он встал на колени, поднял с земли рисунок и услышал, как неподалеку треснула ветка. Макар глянул в сторону звука. По лесу широкими шагами шел Потапов. Он явно куда-то торопился, и это «где-то» было вовсе не в стороне лагеря.
Идея проследить за Потаповым появилась мгновенно. Вдруг Глеб Александрович тоже шел на луг? Но показываться ему на глаза не хотелось. Макар самовольно покинул лагерь и не знал, как на это отреагирует Потапов.
Он стал пробираться по лесу за биологом, стараясь особо не шуметь. Но идти приходилось быстро, Потапов то и дело ускользал из вида. Макар прибавлял шагу и нагонял его.
Чем дольше Макар шел, тем сильнее его одолевало чувство, что Потапов идет вовсе не туда, куда нужно. Лес кругом густел, кроны деревьев закрывали небо. Идти становилось тяжелее, приходилось пробираться сквозь кустарник, перелезать через поваленные деревья. Макар подумал, что вряд ли верно поступает. Надо было остановиться и вернуться назад в лагерь, но мальчишеская тяга к приключениям заставляла его идти дальше.
Впереди в кронах показался просвет, будто небольшая полянка или скорее проплешина. Среди стволов замаячило что-то большое, Макар в сумерках не сразу понял, что это: холм или гора. А потом разглядел развалины старинного усадебного дома, заросшие кустарником и покрытые мхом. Там, где стоял остов дома, деревья не росли, но лес за годы окружил его и вплотную подступил к стенам.
Потапов скрылся из виду. Макар был ошарашен этой находкой. Развалины в сумеречном лесу выглядели жутко. От них веяло холодом и сыростью, и еще сладковато-кислым запахом, который он чувствовал от Потапова. Ветер дохнул в лицо, и Макара затошнило. В порыве ветра запах набрал силу и оказался гнилостным зловонием.
Позади Макара что-то зашуршало. По телу пробежали мурашки, но обернутся он не успел. Сильный удар по затылку повалил его на землю. Перед тем, как сознание отключилось, Макар видел, что падает в темноту, обрамленную темно-бордовыми кругами тупой, окутавшей всю голову боли.
8
Макар очнулся, но долго не мог разлепить глаза и поднять голову. Он чувствовал, что сидит на стуле. Ноги привязаны к ножкам, а руки связаны за спиной. Кисти рук онемели. Он пытался пошевелить пальцами, но те не слушались. Сильно болела голова. А еще Макар чувствовал жуткое тошнотворное зловоние. Запах был настолько омерзительным и сильным, что каждый вдох давался с трудом, и к горлу подкатывали рвотные позывы. Он слышал жужжание мух, чувствовал, как они садятся на лицо, на губы.
Через некоторое время свинцовые веки поддались, и он смог открыть глаза. Тяжелая голова еле-еле поднялась, то и дело заваливаясь набок.
То, что он увидел, запустило по телу волну электрического тока, оставляющего за собой леденящую пустоту в каждой клетке. Ноги предательски заныли. Что-то в животе оборвалось, и Макар почувствовал, будто проваливается сквозь стул, сквозь пол, с огромной скоростью летит вниз. На коже выступил холодный пот. Неужели, он умер и оказался в том самом аду, про который рассказывала верующая бабушка?
Стул, к которому был привязан Макар, стоял возле большого стола, застеленного по-видимому лагерными простынями. В центре лежал рисунок тигровой бабочки. Стол находился посреди подвала со сводчатыми потолками. По углам помещения клубился сумрак, центральная часть освещалась керосиновыми лампами. Света не хватало, поэтому все, что видел Макар представлялось призрачным и нереальным.
На стуле напротив Макара уронив голову на грудь сидел Вовка Долин. Он тоже был связан, изо рта свисали концы грязной тряпки. А справа от Долина сидел один из братьев Мищенко, вернее то, во что он превратился…
Мальчик умер много дней назад. Запах шел от него. То, что сидело на стуле было ужасной пародией на Мищенко, тем не менее его можно было узнать. Глаза выпячивались из орбит. Кожа покрылась сеткой черных сосудов. Изо рта торчал фиолетово-черный язык, тоже неестественно толстый. Губы чудовищно распухли. Из глаз, носа и рта сочилась бурая жидкость, она стекала вниз на раздувшуюся шею, на футболку, которая уже еле держала в себе разбухшее тело. Сотни мух облепили голову Мищенко, залезали в рот, в ноздри, казалось, что его голова превратилась в мушиный улей.
Макар отвернулся и увидел второго брата. Он, также, как и Долин, был связан, но жив и находился в сознании. Во рту торчал кляп. Живой Мищенко увидел, что Макар очнулся и смотрит на него, отчаянно замычал и задергался. Покрасневшие его глаза слезились. На виске набухла большая гематома.
Макар застонал в ответ, но сил двигаться у него не было. Руки и ноги будто отнялись или это ужас сковал все тело.
— Кто это у нас тут шумит? — раздался голос Потапова откуда-то сзади.
Следом последовал хлесткий удар по голове Мищенко. Тот взвизгнул, все тело его напряглось, переживая болевой приступ, но мычать и дергаться
