завоевание. Старшая дочь великой семьи Сантьяго, их принцесса, стоящая перед ним на коленях. Умоляющая.
Я должна не допустить этого. Я должна каким-то образом оставаться сильной, не дать ему окончательно сломать меня, продолжая успокаивать его, пока кто-нибудь не придет, чтобы спасти меня.
Что, если никто не придет, Изабелла? Что тогда?
— Теперь ты дома, принцесса, — говорит Диего с жестокой ухмылкой, пока его люди держат меня, чтобы он мог посмотреть, его толстый палец проводит по моей челюсти. — Твой дом. Так что приходи и познакомься с семьей.
Мой желудок скручивает от страха и отвращения, когда он касается большим пальцем моей нижней губы, надавливая на мягкую плоть, а затем с благодарностью отдергивает руку. Он наклоняется, сжимает мою левую руку в своей так сильно, что кольцо на моем пальце впивается в плоть, и тянет меня вперед вместе с ним, пока мы поднимаемся по ступенькам к большому особняку перед нами.
Широкие входные двери открываются, открывая вид на толстый тканый ковер на каменном полу и маслянистый теплый свет, наполняющий дом, который выглядит слишком красивым, чтобы принадлежать такому неприятному человеку. У входа стоят две женщины, обе примерно одинакового возраста, одна полная, а другая высокая и болезненно худая, с жесткими седеющими волосами, собранными в тугую прическу, и изможденным выражением лица. Рядом с ней жестоко выглядящий мужчина с чертами Диего, более красивый, чем Диего, и в лучшей форме, но с таким злобным выражением на лице, когда он замечает меня, что мне снова становится дурно. Рядом с ним еще две женщины, одна из которых выглядит ненамного старше меня, рядом с ней стоит молодой парень, очень красивый, но с испуганным лицом, и девушка с пустым лицом, которая выглядит примерно ровесницей Елены.
— Введение. — Диего хлопает в ладоши, выпрямляясь, когда на мгновение отпускает меня, и я прикусываю язык, чтобы не заскулить от боли, когда кровь снова приливает к моим пальцам. — Моя мать, Рената Гонсалес, — он указывает на женщину с узким лицом, — и наша экономка двух поколений, Мария. Моим домашним хозяйством управляет моя мать, и ты будешь отчитываться перед ней во всем, когда научишься делать то, что должна делать моя жена. Из твоего поведения сегодня вечером становится ясно, что семья Сантьяго, несмотря на все их богатство и предполагаемое происхождение, не вырастила из тебя женщину, способную вести приличное домашнее хозяйство. Ты узнаешь, как все устроено, от моей матери и Марии.
Затем он указывает на другого мужчину.
— Хуан Гонсалес, мой брат, его жена Лия и их сын Луис. Пока ты не родишь мне подходящего наследника, Изабелла, он будет наследником Гонсалес. Я ожидаю, что это изменится в течение года. — Диего ухмыляется мне, его глаза скользят по моему облегающему корсету и порванной юбке. — Ты показала себя довольно распутной, Изабелла. Я ожидаю, что мне понравится делать с тобой сына.
Мне приходится прикусить язык, чтобы сдержать подступающую тошноту, когда он указывает на последнего члена семьи, девушку с пустым лицом, которая выглядит моложе меня.
— Моя сестра Люсия, — говорит Диего. — Она позаботится о том, чтобы у тебя было все, что тебе нужно. — Его ухмылка становится еще шире, когда он говорит это, и я точно знаю, что происходит.
Его сестра будет выступать в роли моей горничной, чтобы мучить меня и шпионить за мной. Она будет обижаться на меня и ненавидеть каждую секунду, а это значит, что она сделает мою жизнь еще более несчастной, чем она уже есть, и обо всем, что я скажу или сделаю, будет доложено Диего.
Выражение сдержанного неодобрения на лице его матери и откровенная ненависть на лицах его брата и невестки дополняют осознание того, что я действительно попала в ад. У меня не только жестокий жених, который ставит своей единственной целью наказать меня за то, в чем я ему отказала, но и его семья будет в этом замешана. Я здесь никому не нужна. На самом деле, никому. Единственная причина, по которой Диего хочет, чтобы я была здесь, это причинить боль моему отцу…и мне.
— Мы покажем ей ее комнату, — чопорно говорит Рената, поджимая губы с явным отвращением. — Подойдет та, что наверху.
— Через мгновение. — Диего сжимает мой локоть, тот самый, за который раньше так крепко держался мой отец, и я вздрагиваю, когда его пальцы глубже впиваются в синяки. Он тащит меня мимо семьи в широкий вестибюль дома, который ведет в разные комнаты, и смотрит на меня сверху вниз прищуренными темными глазами с довольным выражением лица. — Я знаю, ты думаешь о побеге, малютка, — говорит он низким рычанием, его рука болезненно сжимается. — Я знаю, ты думаешь, что кто-то придет за тобой, но это не так. Твой отец знает лучше, чем все это закончится, и скоро твой ирландец будет мертв. Ты только подвергнешь свою семью опасности, а себя, еще большим страданиям, если будешь бороться, но я надеюсь, что ты понимаешь, что не надо сопротивляться принцесса, потому что это только означает, что мне не нужны будут оправдания за все, что я захочу сделать. — Его язык высовывается, пробегая по нижней губе, в то время как его глаза скользят по моему телу, и я отшатываюсь. Я ничего не смогу с собой поделать.
— Я тебя ненавижу, — шиплю я, и Диего смеется.
— Конечно, ненавидишь. К тому времени, когда мы поженимся, ты возненавидишь меня еще больше. Но как бы, то ни было Изабелла, мы поженимся, как только я смогу устроить все должным образом. Твоя потерянная девственность будет нашим маленьким секретом, и, если будет моя воля, я положу своего сына тебе в живот прежде, чем кровь твоего ирландца остынет на земле, где он упадет. Никто никогда не узнает, что произошло между вами двумя. Твой отец никогда не расскажет, ему будет только стыдно, если узнают другие. — Он наклоняется ближе, его горячее дыхание касается моего уха, а губы касаются моей щеки, и мне приходится проглотить очередную волну тошноты, когда я физически отшатываюсь от него. — Но я знаю, принцесса. Я знаю, какая ты маленькая шлюшка. Поэтому ты будешь вести себя прилично ради меня, или я отправлю тебя учиться своему месту. И если этого недостаточно, что ж… — Он отстраняется, пожимая плечами. — Может быть, я решу взять твою сестру в любовницы и покажу тебе, как я причиняю ей боль. Тогда ты станешь хорошей женой, не так ли?
— Прекрати, — шиплю я, мои глаза наполняются слезами. — Мой отец никогда не подпустит тебя к Елене.
Диего пожимает плечами.
— Может быть, и нет. Но угрозы достаточно, не так ли?
— Ничего не будет достаточно, чтобы заставить меня умолять тебя. — Я отступаю назад, намереваясь плюнуть ему в лицо, но он снова двигается быстрее, чем я ожидала.
Удар его
