и одобряю это. Пришло время для… э… взаимопонимания. Могу ли я внести предложение, советник? Генерал? Мое желание, мой искренний совет. Чтобы сейчас мы… э… торжественно соединились и вознесли молитву Девяти. Нашу петицию, если хотите, о том, чтобы…
— Замолчите, — рявкнул Потто. — У меня ключ, а вы порете чушь. Генерал, вас послал кальде Шелк. Верно?
— Он, безусловно, одобрил мою миссию. Несколько дней мы пытались связаться с вашими советниками через стекла. И я подумала, что мы можем попробовать встретиться лично.
Потто не ответил, и она добавила:
— Бригадир Орлан и кальде выбрали посредником Его Святейшество. Но, насколько я понимаю, вскоре после этого Его Высокопреосвященство предложил свои услуги. Мы приняли его предложение и очень обрадовались. Я хотела бы надеяться…
— Вы не можете говорить за Его Святейшество, — прервал ее Потто. — Быть может, вы думаете, что можете, или этот патера так думает, но нет, не можете. Я знаю его очень давно, и в городе нет более злобного и непредсказуемого человека, чем он. Даже я. Вы ведь генерал, генерал?
Она кивнула:
— Назначена Божественной Ехидной во время теофании. Мои приказы, — мысленно она несколько изменила их ради мира, — снести Аламбреру и присмотреть за тем, чтобы Вайрон остался верным Сцилле. Хотите узнать мое положение в структуре управления? Кальде Шелк является главой правительства и обладает как гражданской, так и военной властью. Генералиссимус Узик — наш высший военный командир. Я командую гражданским ополчением, генерал Скат — гвардией кальде.
— Тогда вы хорошо знаете создавшееся военное положение, — хихикнул Потто. — Я, увы, нет. Нашим специалистом по войне был Лемур. Объясните это положение мне, генерал, чтобы мы стартовали вместе.
— Вы серьезно?
С тихой радостью он кивнул:
— Как никогда.
— Как хотите. После теофании Змеевидной Ехидны мы получили почти тридцать тысяч труперов. Не слишком многие из них были свидетелями, или даже половина из этих многих, но очень многие услышали об этом от других и присоединились к нам. Было и несколько гвардейцев, но никого, мне кажется, выше капитана. Вы, Аюнтамьенто, обратились к армии, и это дало вам семь тысяч солдат в дополнение к двадцати четырем тысячам труперов гражданской гвардии.
— Продолжайте, — сказал Потто. — Все ваши цифры не очень точны, но это интересно.
— Моя оценка числа гвардейцев идет от генералиссимуса Узика, который, безусловно, обладает полной информацией. Что касается армии, цифры мне сообщил сержант Песок, предводитель тех храбрых солдат, которые поняли, что истинная лояльность городу означает переход на сторону кальде.
Потто все еще усмехался.
— Простите, что перервал вас.
— Я хочу сказать, что с того времени наши силы увеличились, а ваши уменьшились. К тенеспуску у нас уже почти были нынешние пятьдесят тысяч. Я имею в виду мои собственные войска. Той ночью все бригады гражданской гвардии перешли на сторону кальде, за исключением Четвертой. Четвертая и Третья, генералиссимуса, обороняли Палатин. Четвертая, под командованием бригадира Орлана, была выведена оттуда на следующий день и переброшена в северные пригороды.
— Где сейчас и находится.
— Совершенно верно. Кроме того, мы сражаемся с сотнями пожаров, бушующими во всем городе, и занимаемся самоорганизацией. После сдачи Аламбреры мы получили тысячи карабинов и сотни тысяч патронов к ним. Мы стараемся добиться того, чтобы оружие попало к людям с хорошим характером. Более того, у меня есть ощущение, что Четвертая бригада должна перейти на нашу сторону через день-два. Во всяком случае, так считают кальде Шелк и генералиссимус Узик, да и я. Мне сказали, что Его Святейшество тоже придерживается этого мнения.
Прилипала прочистил горло.
— Хмп! Бригадир Орлан, хм, умолял меня… э… инициировать? Привести в движение… э… переговоры. Я, хм, сразу — почти сразу — нашел кальде, который, э, тоже одобрил. Я могу… хм… и способен, и, э, уполномочен. Передать точку зрения бригадира.
— Не сейчас, — сказал ему Потто. — Генерал, вы можете раздавить Четвертую бригаду? Предположим, что Шелк отдал приказ.
— Безусловно, в два-три часа. Быстрее, если бы у меня было несколько талосов и поплавков в придачу к моим людям. Но мы не хотим, довольно очевидно, из-за потерь…
— Не мне! — фыркнул Потто. — Мне это не очевидно! Неужели кровопролитие настолько беспокоит вас?
— Я склонна думать, что оно беспокоит любого.
— Ну, вы правы и, в то же время, неправы. Кровопролитие не беспокоит меня, но почему бы вам не раздавить пять тысяч обыкновенных труперов, если вы в состоянии? Мы бы раздавили. Это единственная причина, генерал?
— Буду честной. Есть и другой аспект. Вы — я имею в виду Аюнтамьенто — ушли вниз, в туннели, вместе с большей частью армии и несколькими труперами.
— Почти тысячей.
— Отставляя их в сторону, у вас должно быть около семи тысяч солдат.
Ухмылка Потто стала еще шире.
— Больше? Очень хорошо, если вы так говорите. Семь тысяч — наша оценка. В любом случае, если мы начнем серьезную атаку на Четвертую, которая вообще не является нашей основной целью, вы сможете выйти из туннелей и ударить по нам сзади. Согласно донесениям, каждый солдат равен в бою по меньшей мере четырем моим труперам, а это означает, что ваши семь тысяч — та самая цифра, которую мы обсуждали — эквивалентны моим двадцати восьми тысячам. Мы не чувствуем, что можем рисковать ими. Я должна сказать, что пока мы этого не чувствуем.
Потто кивнул, чересчур восторженно:
— Во всем этом потоке болтовни есть маленький разумный кусочек, мой дорогой генерал. Вы сказали, что на самом деле хотите уничтожить не нашу гвардию, или то, что от нее осталось. Но нас. Тогда почему бы вам не спуститься вниз за нами?
Прилипала выглядел глубоко разочарованным.
— Э, советник… Вы считаете, хм, такой подход… э… плодотворным?
— Да, я так думаю. Вы поймете. Ответьте мне, генерал, если можете.
— Туннели легко защищать. Я не была в них, но мне их описали. Там дюжина солдат может легко держать оборону против сотни труперов. Если мы захотим пойти туда, нам придется искать входы, рыть шахты и так далее. Нам бы этого не хотелось, вот почему я здесь. Есть и другое соображение. Вы говорили об уничтожении Четвертой. Ясно, что мы этого не хотим. И еще меньше мы хотим уничтожить армию, которая имеет такое огромное значение для нашего города. Мы знаем, что…
— Вы — удивительная женщина. — Потто отставил стул и подошел к плите. — Женщина, которая говорит дело, когда захочет, но не слышит, как кипит чайник.
— Женщины обычно говорят дело, если бы мужчины послушали их.
— Во всяком случае, тех, кто стал генералами, обычно слушают. Вы совершенно правы насчет Четвертой, армии и сражений в
