class="p1">Я не знал, что такое адмиральский час.
На обед был густой красный борщ, крепко наперченный, макароны по-флотски и компот.
— Живем, как на борту траулера, — улыбнулся я. Капитан хитро глянул на меия.
— Станешь критиковать камбуз — добавки не получишь.
— Разве это критика? Смотрите, ложка в борще стоит — высший балл!
Капитан заулыбался.
— То-то же, подставляй тарелку.
Я люблю все узнавать из первоисточника.
— Мне стало известно, капитан, что у вас после обеда адмиральский час. Если не секрет, это что такое?
Бондарь окинул меня критическим взглядом.
— Вымахал с каланчу, а еще салага. Живешь в морском городе и не знаешь, что такое адмиральский час. Вот нарочно не скажу, так и живи в неведении. Жаль, что ты ни разу в море не сходил.
— Зачем это мне?
— Вот подожди, наведаюсь в порт, договорюсь и отправлю тебя в Атлантику. Сходишь рейс-другой, и мы с тобой поговорим. Описать это словами невозможно. Человек возвращается оттуда иным. Сам поймешь, как море людей проверяет.
Грай ел крепко задумавшись, не замечая, что жует, и не видя нас. Капитан подмигнул мне, налил вторую тарелку борща и, ни слова не говоря, заменил пустую у Грая. Так же размеренно двигая ложкой, Грай начал уничтожать вторую порцию. Я затих — что будет?
Грай доел борщ и, не выходя из задумчивости, заметил:
— Хороший перец. Съел бы еще, да уж больно горит внутри.
— Пожар в желудке лучше всего залить компотом, — смутился капитан и поставил перед Граем кастрюлю.
— Зот что, Виктор, — вышел из задумчивости Грай. — Шуба из кошек подождет. Возьми машину, поезжай сейчас и понаблюдай за Германом Ереминым — куда он поедет, с кем станет говорить, кто к нему придет… А вечером, часов в девять, зайди и, если получится, сам с ним поговори. Если он не пойдет на контакт — убеди явиться сюда для конфиденциального разговора. Попробуем выяснить, какие соображения пришли ему в голову.
Я быстро собрался и поехал на нашей «Ниве» по проспекту Ветеранов. Ехать пришлось далековато — за лесной массив, над которым взлетают и садятся на Пулковский аэродром самолеты.
Герман с самого начала был мне подозрителен — я не доверяю мрачным людям с прижатыми ушами. Может, он тот человек, которого мы ищем?
Вот нужный дом, точечный, кирпичный.
Я поставил машину у соседнего дома с надписью по фасаду: «Междугородный телефон», и всмотрелся в окна на восьмом этаже. В декабре темнеет рано, сумерки начали опускаться на город. Некоторые окна уже осветились. Которые из них Германа? Я не знал, как расположена его квартира, и решил подняться, посмотреть.
Но прежде следует выяснить, дома ли он? Зашел на телефонную станцию и позвонил по автомату. Длинные гудки пояснили мне, что либо его нет дома, либо он не хочет ни с кем разговаривать.
У наружной двери дома сложная система вызовов: надо нажать две кнопки, вам ответит хозяин, вы объясните, кто пришел, и если он узнает вас по голосу и у себя дома нажмет нужную кнопку, то раздастся щелчок, дверь откроется. Прекрасная охранная система. Но… работает год-два и приходит в негодность. Я дернул ручку посильнее, открыл дьепь, поднялся на восьмой этаж.
Зайти в чужой дом еще не преступление. Я отыскал нужную кваргиру: оказывается, смотрел на дом с другой стороны. У себя ли Герман? Я прижал ухо к двери, но ничего не услышал. А если его нет дома, что же я, так и буду здесь торчать?
Решил действовать наудачу, меня словно кто-то подталкивал под руку. Не снимая перчаток, я нажал кнопку звонка. Внутри раздался переливчатый звон, но никто не отзывался. Подождал немного и на всякий случай решил подергать ручку двери. К немалому удивлению, дверь оказалась незапертой, подалась. Я прислушался — что там, в квартире, и осторожно вошел.
Мимоходом заметил — на вешалке шуба Германа и шапка, значит, он дома, но где же? Из передней прошел в комнату. За дверью, на полу, свалившись со стула, лежало тело хозяина квартиры. Из груди у него торчала рукоятка большого хлебного ножа. Вид трупа меня почему-то не шокировал, видно, я начинал привыкать к новой работе. Потрогал тело косточками пальцев — оно уже остыло и начинало коченеть.
Сколько было людей в доме? На столе чайник, печенье и две чашки. Значит, один гость, кто-то из своих. Как долго они сидели? Косточкой пальца потрогал чайник — уже остыл. Печенья съедено немного — всего четыре штучки. На краю гостевой чашки помады нет. Принюхался к чашке Германа — никаких посторонних запахов. Но, может, все уже выветрилось? Я стал размышлять. Наверное, ему подсыпали клофелин — от него человек быстро засыпает. Герман мужчина рослый, крепкий, с ним непросто сладить, и наверное, когда он начал отключаться или уже отключился, гость сходил на кухню за ножом и ударил хозяина в грудь. От удара Герман почти очнулся, попытался встать, но тут сердце остановилось и он упал.
На письменном столе у Германа телефон с электронной памятью АОН, сейчас узнаю, кто сегодня звонил, во сколько, откуда?.. Нет ничего, все стерто. Предусмотрительный убийца.
Я заторопился. Уже не хотелось заниматься детальным осмотром квартиры. Достаточно того, что следов борьбы не было и обыск не проводился. Попасться в чужой квартире — не шутка. Если меня обнаружат вместе с мертвым хозяином — уголовный розыск сразу захочет задать множество вопросов. Обдумывать ответы на них придется за тюремной решеткой неопределенно долгое время.
А ведь Грай наверняка рассчитывает на мою помощь, ему сложно вести оперативную работу с одной рукой.
Вышел из квартиры, в лифте содрал перчатки. Ну и дела с этими котами! Круто начинается! Но я был рад, что остался незамечен. Жив, могу свободно передвигаться, предпринимать действия, какие сочту нужными. В общем, понял, что повезло. Снова был бодр, готов к действию.
Торопливо выйдя на тротуар, повернул направо и уже сделал больше десяти шагов, как рядом затормозила милицейская машина. Открылась дверца, и мой старый знакомый, сержант Петренко из уголовного розыска нашего Автовского отделения милиции, крикнул:
— Послушайте, Виктор, откуда вы идете? Не от Германа Еремина?
Сердце мое упало в пятки и с трудом возвращалось обратно.
— Я заходил выяснить, где он проводит сегодняшний вечер.
— Выяснили? — подозрительно приглядывался ко мне сержант.
— Он не ответил на телефонный звонок и не открыл дверь.
— Не хотите подняться со мной?
Я согласился. А что было делать?
К сержанту подошла дворничиха в оранжевой безрукавке, надетой на ватник.
— Вы видели этого гражданина здесь? — спросил Петренко.
— Да, видела. Он зашел
