— Где еще у вас травмы?
Ребра ее ныли, и на коленях остались ссадины после многочисленных падений, но сильнее всего пострадали рука и лицо.
— Больше нет травм.
Акаш пристально посмотрел на нее.
— Вы уверены? — спросил он.
— Да.
Чариз боялась, что Акаш снова причинит ей боль и она просто не выдержит. У нее и так все плыло перед глазами.
— Я перевяжу вам руку, чтобы опухоль спала.
Акаш открыл еще одну склянку с мазью и втер лекарство ей в руку. Мазь была такой же пахучей, как и предыдущая, но, когда он втирал ее в кожу, по телу растекалось тепло.
Скорее бы эта пытка закончилась. Шаль не спасала ее от пронизывающего ветра. Чариз боялась, что вот-вот потеряет сознание. Акаш перебинтовал ей руку.
Гидеон наклонился и достал из саквояжа полоску льняной ткани.
— Я думаю, перевязь не помешает.
— Да.
Акаш завязал льняной лоскут узлом и повесил его Чариз на шею, положив ее больную руку в образовавшееся кольцо. Ей сразу стало легче.
— Так лучше?
— Да, спасибо. — Чариз вымученно улыбнулась. — Вы очень добры.
Он пожал плечами:
— Не за что. Я знаю, что вам больно, но серьезных травм не обнаружил. При свете дня надо посмотреть еще, но из того, что я видел, могу сказать, что ваши травмы поверхностны. Вы очень скоро придете в норму.
Она только и смогла, что еще раз пробормотать «спасибо». Гидеон принес из кареты пальто и накинул ей на плечи. Завернувшись в пальто, Чариз тут же почувствовала знакомый запах. Ей сразу же стало теплее и лучше на душе.
— Подойдите к костру.
Гидеон уже успел отойти. Не дотянуться. Она смотрела ему вслед. Но усталость взяла свое, и она в изнеможении опустилась на табурет.
Сэр Гидеон достал из кареты большую плетеную корзину со снедью. В животе у нее заурчало. Чариз стало мучительно стыдно за себя. Сводные братья держали ее на голодном пайке в надежде, что голод заставит ее покориться их воле.
Трапеза прошла в молчании. Все четверо расселись у огня. Костер весело потрескивал. Чариз была готова к тому, что ей начнут задавать вопросы, но этого не произошло. Согревшись и насытившись, Чариз почувствовала себя виноватой перед этими людьми. Кусок пирога не полез в горло. Она отодвинула его от себя.
— Вам лучше? — спросил Гидеон.
Во время трапезы он пристально смотрел на Чариз, она сидела с другой стороны костра.
— Да, спасибо.
Она удивилась, осознав, что так оно и было. Лицо уже не жгло так сильно, рука немного ныла, но не отнималась от боли.
Чариз потягивала кларет из дорожной кружки сэра Гидеона. Мужчины пили прямо из бутылки, и она испытывала удовольствие, представляя, что прикасается губами к тому месту, к которому в свое время прикасался Гидеон. Почти как поцелуй. При этой мысли губы Чариз задрожали. Чариз покраснела, поймав себя на том, что мечтает об этом.
После ужинаТалливер вернулся к лошадям, а Акаш и сэр Гидеон погасили костер, вымыли посуду и убрали в корзину остатки еды. Чариз нахмурилась. Принадлежит ли Гидеон к ее кругу, если не чурается черной работы? Такое впечатление, что ему не нужен даже элементарный комфорт. Ее сводные братья ни за что не унизились бы до мытья посуды. Едва ли они смогли бы развести костер. Не барское это дело.
Отношения между ее спутниками тоже были для нее загадкой. Талливер вел себя с Гидеоном и Акашем скорее как друг, а не как слуга. Акаш тоже, очевидно, находился в подчиненном положении по отношению к Гидеону, однако они общались как равные. Гидеон открыл для нее дверцу кареты, но снова не стал ей помогать войти в нее. Джентльмен сделал бы это машинально, как нечто само собой разумеющееся. За него это сделал Акаш. С висевшей на перевязи рукой, в тяжелом пальто на плечах, она не смогла бы забраться в салон самостоятельно.
— Благодарю вас, Акаш, — пробормотала Чариз и даже не заметила, когда он отошел.
Взгляд ее был прикован к сэру Гидеону, который ждал снаружи. Луна скрылась за тучами, и его лицо представляло собой игру света и тени. По-прежнему красивое, но зловещее.
Чариз поежилась.
— Кто вы? — шепотом спросила она, опускаясь на сиденье.
— Кто вы?
Он впился в нее своими черными глазами, усевшись на сиденье напротив, спиной к лошадям, как и пристало джентльмену.
Чариз куталась в пальто. Перед рассветом стало еще холоднее.
— Я первая спросила.
— Меня зовут Гидеон Тревитик. Я родом из Пенрина, графство Корнуолл.
— Поместье Пенрин чем-то знаменито?
Он снова усмехнулся:
— Нет. Я ответил на два ваших вопроса. Теперь ваша очередь отвечать.
Чариз натянулась как струна. Удивительно, почему он не задал ей этот вопрос раньше.
— Я устала.
Чариз не обманывала его, хотя благодаря хорошей еде и умелой заботе Акаша чувствовала себя теперь гораздо лучше.
— До Портсмута еще далеко. Неужели вы не могли бы подождать со сном пару минут, чтобы развлечь своего попутчика?
Чариз вздохнула. Она презирала себя за обман. Но у нее не было выбора. Если она расскажет ему правду, он передаст ее в руки правосудия в первом же населенном пункте.
— Я уже назвала вам свое имя и сказала, где живу. Рассказала о несчастье, случившемся со мной сегодня. Хочу скорее попасть к моей тетушке в Портсмуте. Мы всего лишь случайные попутчики. Что еще вам надо обо мне знать?
Она знала, что ведет себя как капризный ребенок, но она так не любила лгать.
В неверном свете фонаря лицо его было как маска. Она понятия не имела, верил ли он ей или нет. Он помолчал, словно обдумывая ее ответ, отделяя в нем правду от лжи, затем заговорил с почти торжественной серьезностью:
— Я должен знать, почему вы так напуганы.
— Разбойники…
Он небрежно махнул рукой.
— Если бы вас действительно ограбили, вы не стали бы прятаться на конюшне. Вы не хотите мне довериться, Сара?
Его тихая просьба нашла отклик в самой глубине ее сердца. Внутри у нее все сжалось, и в этот миг она едва не сказала ему правду. Но тут вспомнила, что поставлено на карту.
— Я… я доверяю вам, — хрипло проговорила она и судорожно сглотнула.
То, что он назвал ее по имени, создало между ними атмосферу близости.
Гидеон откинулся на сиденье.
— Я не могу помочь вам, не зная, от какой беды вы бежите.
— Вы уже помогаете мне.
Чариз сморгнула выступившие на глаза слезы.
Чариз пыталась уговорить себя, что поступает правильно. Гидеон — мужчина, а следовательно, она не могла ему доверять. Но уговоры не помогали. Отец ее был хорошим человеком. И все говорило в пользу того, что сэр Гидеон Тревитик тоже хороший человек.
