Виктор Викторович подскочил ипопытался стряхнуть ссебя всю эту красоту, ноничего неполучилось. Тогда онначал снимать пижаму, ноиздесь попал впросак— как только Виктор Викторович стягивал рукав, тот сразу жеоказывался наего руке. Тожесамое происходило исбрючинами. Сразъярённым рыком онударил попижаме заклинанием разрушения, нодаже несделал ниодной дыры. Сканирование невыявило вообще никакой магии. Акак противодействовать тому, чего фактически нет?
—Дакак жеотвас избавиться⁈— задал вопрос впустоту директор.
Втужесекунду заиграла издевательская песенка:
—Используй меня, используй меня
Совсем как огуречик,
Засунь-ка меня, засунь-ка меня
Водно изтех местечек!
Звук исходил изодной приблуды— Виктор Викторович случайно нажал накнопку. Его взгляд упал натумбочку, ионувидел записку, написанную корявым почерком, которая гласила: «СнЯть поСЛе СЧастьЕ. ДОСчастьЕ неСНЯть». Директор злобно выругался— ему что, теперь весь день расхаживать впижаме сэтим… этим… этим ужасом вкачестве украшений⁈ Пока онразмышлял над своей тяжёлой долей, унего зазвонил телефон. Наэкране высветилось: «Приёмная».
—Да, Светлана Григорьевна?— нажав накнопку, устало проговорил Виктор Викторович.
—Приехал племянник Императора,— сообщала секретарь.— Требуется ваше присутствие. Япыталась объяснить, что выотдыхаете, ноИмператорские Гвардейцы…— она презрительно фыркнула.— Хамы! Пожалуйста, Виктор Викторович, приходите быстрее, иначе явылью кофе имнаголовы.
—Конечно, Светлана Григорьевна, конечно,— пробормотал директор обречённо.
* * *
—Марк Ломоносов?— отчеканил один изИмператорских гвардейцев и, недожидаясь ответа, продолжил:— Нам нужно свами поговорить.
Яокинул ихвзглядом иравнодушно протянул:
—Говорите.
Гвардейцы переглянулись, нонаудивление нестали орать инепопытались меня скрутить изатолкать вмашину. Они просто посмотрели посторонам, убеждаясь, что никого поблизости нет, ипротянули мне небольшой пакет.
—Награда заспасение дочки Императора. Приносим извинения, что произошла такая задержка… Бюрократия, сами понимаете. Император хотел встретиться свами лично, но, ксожалению, сейчас унего очень много дел. Поэтому онпередал вам приглашение наБал Зимнего Солнцестояния.
—Благодарю,— явзял пакет, заглянул внутрь имысленно присвистнул. Судя повсему, здесь неменьше десяти тысяч рублей! Дамне впору строить уже второй особняк, просто чтобы вложить деньги внедвижимость.
Гвардейцы коротко поклонились, загрузились впещеру иумотали прочь.
—Наэтом всё?— япожал плечами.— Ну, могли быидоКраснодара подкинуть.
Автобус япрождал ещё минут сорок, дорога догорода из-за пробок заняла около трёх часов. Вобщем, приехал явАкадемию ночью исразу завалился спать. Аутром, как только проснулся ипривёл себя впорядок, пересчитал свою долю зелёнки— получилось несколько сотен. Большую часть ячерез курьера передал вСеверные Гребешки, аоставшееся решил продать. Всё-таки карьера охотника намонстров при должных сноровке истарании позволяет заработать много денег. Напервом курсе Академии отаком рано мечтать, нобудет странно, если япродолжу игнорировать местный магазинчик— «Тысяча иодна вещь». Нестоит выделяться хоть вчём-то, иначе укого-нибудь появятся ненужные вопросы.
Заприлавком шуршал Николай Иваныч. При виде меня онразулыбался ипротянул:
—Какие люди— ибез охраны!
—Чем заслужил такой горячий приём?— хмыкнул я.
—Даотвоих подвигах уже весь Краснодар трындит,— хекнул Иваныч.— Каждая твоя встреча ссидровцами заканчивается чем-то эпическим. Нотывсё-таки неперебарщивай, знаю яэтих упырей— будут натебя зуб точить, апотом р-р-р-р-р-раз!— онстукнул кулаком поприлавку.— Нож вспину тёмной ночью— ивсё, нет человека, нет проблем!
—Спасибо запредупреждение,— кивнул яипоставил перед ним сумку сзелёнкой.— Сколько даёте запервый уровень, асколько— завторой?
—Двенадцать ишестнадцать рублей,— отчеканил Иваныч.
Ахты, хитрюга! Аведь внашу первую встречу заливал осправедливых ценах— мол, все втаком восторге, что даже выпускники потом захаживают кнему, аневИнформационное Бюро. Так хорошо, так хорошо, только вот вИнформационном Бюро зазелёнку первого уровня дают двадцать рублей. Может, ипро качество товара старый хрыч приврал? Янахмурился. Иваныч, безошибочно считав моё настроение, поднял руки, словно сдаваясь.
—Молодец, раскусил,— развеселился он.— Неполучилось обвести вокруг пальца. Вмоём магазине зазелёнку первого уровня дают двадцать три рубля, авторого— тридцать четыре. Натри рубля больше, чем вИнформационном Бюро, между прочим! Академия компенсирует мне разницу.
Яприщурился испросил:
—Кчему был этот цирк?
—Должен жекто-то учить желторотиков?— созорством подмигнул мне Иваныч.— Как там молодёжь говорит? Кхоббми уменя такое, вот! Аторасслабятся вАкадемии, размякнут— привыкнут, что всё честно ичто ихнепытается никто обмануть, апотом… Тьфу! Топродадут дорогущий артефакт забесценок, токупят фальшивку, тоещё что-нибудь… Иприбегают плакаться! Так что яиногда устраиваю проверки. Тебе никто обусловиях неговорил?
—Нет.
—Тот, кого янадурю, целую неделю работает бесплатно уменя вмагазине. Так что готовься полы мыть иартефакты пересчитывать.
—Недождётесь,— ярассмеялся.— Авот отскидки для постоянного илюбимого клиента неотказался бы.
—Нутак тодля постоянных илюбимых. Сперва заслужи,— Иваныч склонился над сумкой, пересчитал зелёнку, проверил каждую накачество иотложил всторонку две штучки.— Это выбросить, бракованная. Аостальное покупаю. Всё? Монстров тынедогадался принести?
—Анадо?
—Ломоносов, части монстров— ценные ингредиенты для зелий,— наставительным тоном произнёс Иваныч.
Япоморщился— надо было хотя быголову русалки притащить.
—Запомню набудущее,— пообещал я.
Когда япокинул магазинчик «Тысяча иодна вещь», моё сердце икарманы грели пять споловиной тысяч рублей. Прибавлю кэтим деньгам награду отИмператора иприпрячу всё вкачестве неприкосновенного запаса— вконце концов, финансовая подушка безопасности непомешает. Напевая весёлый мотивчик под нос, яшёл подвору Академии иразмышлял, чем бызаняться. Мысли оботдыхе ясуеверно отогнал— каждый раз, как решу полежать иотдуши поплевать впотолок, происходит какая-то ерунда.
Внезапно моё внимание привлекло небольшое столпотворение углавного входа. Налестнице стоял Виктор Викторович вчёрном просторном балахоне, которые смотрелся нанём словно огромный мешок. Застёгнут онбыл навсе пуговицы ибыл таким длинным, что волочился поземле. Для директора, который очень беспокоился освоей внешности, такой наряд был странным. Нозаинтересовал меня неон, астуденты, скоторыми онразговаривал— Александр Стахович, его фан-клуб влице четырёх восторженных девушек инезнакомый мне парень счёрными глазами. Лицо уСтаховича было кислым доневозможности, оннастороженно зыркал начерноглазого ичто-то возмущённо говорил. Черноглазый злорадно улыбался. Поймав мой взгляд, онпоказал мне средний палец иотвернулся.
