ждёт дальше? И найду ли спасение? Будущее покрыто туманом, плотным. А я мечтаю взглянуть, узнать, узреть подсказку…
Ещё и лес этот спасать! Сжечь бы его к чертям собачьим! Стереть с лица земли, чтобы и напоминания о нем не оставить. Он принес мне только страдание.
— Хватит дрыхнуть, блаженная! Солнце давно встало.
Прикрываю глаза и считаю до трех в надежде успокоиться. Этот голос, как и его обладатель, вызывает лишь лютую ненависть вперемешку с необъятным гневом. Нет на свете слов, которые могли бы в полной мере описать этот калейдоскоп негативных эмоций. Стань они ядом, вмиг бы отравили все вокруг. Быстро. Разрушительно, ничего не оставляя.
— Если не встанешь, останешься голодной. Я не шучу. — Прислушиваюсь к своему организму. Желудок сводило, но аппетита не было. — Считаю до десяти. — Приходится медленно подниматься с земли, потирая одной рукой глаз. — Вечно угрожать надо.
Псих сидел рядом с горящим костром, поедая свою порцию мяса. Оно, кстати, вновь выглядело отвратительно. И воняло так, будто протухло в прошлом столетии. К горлу подступила желчь.
— Согласен, что кулинария — не сильная моя сторона, но не могла бы ты не блевать только от одного вида, а? Обидно, между прочим! — с крайне возмущенным видом смотрит псих. А я борюсь с тошнотой.
— Где ты откопал это мясо? Оно тухлое, разве не чувствуешь?! — с трудом выговорила, прикрывая ладошкой рот. — Как ты вообще его ешь? Мерзость!
— Мм? — На лице психа проскочило удивление. Он даже как-то растерянно глянул на мясо, потом поднес к носу и понюхал. Посмотрел на меня. — Оно не воняет.
— Воняет, — настаиваю на своем, отступая назад. — У тебя нюх отбило! Мне не мерещится!!!
— Блаженная, я его ем. — Он прищурился, задумчиво потирая серьгу свободной рукой. — Оно горелое, горькое и жесткое, но никак не тухлое.
— Ты хочешь сказать, что я вру?!
— Я хочу понять, в чем дело.
— О да, наконец-то появилось что-то, о чем ты не знаешь!
— Поменьше яда, блаженная. — Мрачно. — Можешь сколько угодно злорадствовать, но на данный момент мое незнание вредит именно тебе.
Не могу не согласиться. Не верить психу на данный момент глупо. Он не будет есть тухлятину только для того, чтобы подшутить. Значит, здесь причина другая. Вон как крепко задумался. Даже смешно стало.
— Стой на месте, блаженная, — приказывает он, приближаясь с одним куском мяса ближе. — Стой, говорю!
— Ты стой, меня сейчас стошнит! Или убери из рук эту гадость! — кричу, размахивая руками и отступая назад. — Серьезно, ещё пару шагов, и на твоих модных сапогах появится содержимое моего желудка!
Угроза не подействовала. Псих, опять же слишком быстро, преодолел расстояние и поднес зловонный кусок к моему носу! Стоит ли говорить, что через секунду я без стеснения очищала желудок, придерживаясь едва подрагивающей рукой за ствол одного из деревьев.
— Занятно.
«Что? Как я блюю?! Странное предпочтение!» — Съязвить бы, да только времени нет. Скрутило по новой.
Когда организм успокоился, я со слезящимися глазами направилась назад к стоянке.
— Подойди. — Он не поворачивается, сидит ко мне спиной. — Понюхай.
С обречённым видом подхожу к нему и наклоняюсь. В нос тут же ткнули бумажным пакетом. Хватило и вдоха, чтобы вновь поплохело.
— Ты бы отворачивалась, что ли. — Опять наблюдает. — Но спасибо, что не на меня.
«А идея. Б*ять, как же…»
— Клянусь, если ещё что-нибудь дашь понюхать, я тебя придушу! — озлоблено предупреждаю. Во рту горечь, нужно запить. — У нас есть вода?
Кидает мне полупустую фляжку. Пара долгих секунд, и я с жадностью пью, ощущая на себе подозрительно внимательный взгляд.
— Что? — не выдерживаю и рявкаю.
— Вкусно?
— Да! — Вновь начинаю пить. Пара глотков под алым взором. — Да что такое-то?!
— Не бери в голову. — Псих мнет шею. — Как себя чувствуешь?
— Хочу ещё, — грустно раскачивая пустую фляжку, с намеком отвечаю. — И неплохо было бы помыться.
— Верно, от тебя несёт, да и видок — любое умертвие позавидует. — Псих морщится. — К сожалению, единственный горячий источник находится в двух днях пути. Придется терпеть.
— То есть мы уйдем отсюда? — Настроение подпрыгнуло до небес. — Правда?
— Отсюда — это откуда? Если ты имеешь в виду этот пляж, то да, мы сейчас же отправимся в путь. Если же имеешь в виду сам лес, то ты его не покинешь. Разве что вперёд ногами. Но, думаю, тебя такой расклад не устраивает, блаженная.
— Вообще-то у меня теперь есть имя!
— У меня тоже оно есть.
***
— Я устала! — через часа три непрерывной ходьбы оповещаю. — Давай привал.
Псих, он шел впереди, остановился и, обернувшись, раздражённо цокнул языком, оглядывая оценивающим взглядом.
— Врешь. — Сказал как отрезал. — Дыхание у тебя ровное, блаженная. Когда устаешь, оно имеет свойство сбиваться.
— Морально, м-морально я устала, понимаешь? — Жестом показываю на человеческие, мать его, кости в паре метров! И они далеко не первые на нашем пути! — Может, ты и привык видеть такое, а я нет! Кажется, что этот гребаный лес сплошь усыпан трупами людей!
— Ага, — слишком просто ответил псих. С полным пофигизмом на лице. — Но ты что-то рано начала истерить, мы ещё далеко от края с Ильнийской империи. Вот там да-а, бейся в истерике. Я даже пойму такую реакцию. — Поймав вопросительный взгляд, с мрачной ухмылкой продолжает. — Когда был в последний раз, ногу некуда было поставить. Везде валялись трупы разной паршивости.
— А мы туда пойдем?
— А хочешь?
— На данный момент я мечтаю лишь о водных процедурах.
— Тогда возьми себя в руки и не ной. Нашла из-за чего нервы трепать.
— И мы даже его не похороним?
— Если начнем закапывать каждый встречный труп, до источников дойдем примерно через года два!
«Бессердечный ублюдок».
— И даже не осмотрим его на наличие ценных вещей? В книгах обычно герои именно на скелетах находят что-то поистине ценное. Утерянное.
— Блаженная, запомни, мертвые должны спать, и нарушать их покой — последнее дело. — Каждым словом припечатывает к земле, заставляя испытать что-то наподобие стыда. — Особенно здесь.
— Особенно?
— Этому скелету около трехсот лет. Все это время он впитывал в себя магию леса. Как думаешь, какова вероятность, что он, например, оживет и захочет вернуть свою вещь? Причем встанет он, ммм, высшей нежитью?
— И-и-ии… — В голове всплывает сценка из фильма — зомби-апокалипсиса.
— Ни одна безделушка не стоит жизни. Запомни раз и навсегда, блаженная.
Глава 6
Путаясь в собственных ногах, падаю, прочертив подбородком и ладонями по промерзлой земле. От острой боли темнеет в глазах, а с губ срывается тихий стон. Как никогда захотелось разреветься. Боль. Обида. И удушающий страх дали свое. Но
