Семён прилетел с армейским бортом вечером. К ним заявился поздно, часов в десять и не один. Рядом с ним в дверном проёме стоял Пётр Петрович, бывший сослуживец или, как звали в народе полковника — два «П». Долгов не здороваясь, бросил на ходу:
— Данька у себя?
— Нет, — удивлённо смотрела на него она. Кивая растерявшемуся Петру Петровичу. Тот явно ничего подобного не ожидал. Предполагая, по-видимому, совершенно другой вариант встречи. Но Долгов есть Долгов, и она быстро справилась с эмоциями. Значит, её благодушному долготерпению ещё не пришёл конец.
— Проходи, — потянул он за собой сослуживца, виновато посматривающего на неё. — И вот ещё что. Приготовь- ка ужин, — бросил он на ходу, повернувшись в полуоборота.
"Это уже мне, — скривилась Лена. — С чего это Долгов опять раскомандовался, да ещё в моей квартире". Но справедливое желание взбрыкнуться подавила на корню и, ругая себя за бесхарактерность, как в прежние времена, пожала плечами и отправилась в кухню. Унизить её перед другими, её бывший считал обычным делом. "Может, даже и не замечает этого". — Устраивая его безапелляционности понимание, успокаивала этим себя, что-то из этого получалось, но блеска в глаза это не добавляло. В голове билась прочитанная вчера фраза. "Если между мужчиной и женщиной нет ощущения, что они команда, когда каждый за себя, то это не отношения, а случайная связь". Но тогда, что это было у неё столько лет? Если имелось ровно полкоманды и Данька в придачу… Игра в одни ворота? А сын мяч? Психологам хорошо учить тыча пальцем в небо. Погремев кастрюлями, долго мудрить не стала. Пожарила картошки, накрутила мясных рулетиков с черносливом и нарезала салата из пекинской капусты с яйцом и крабами. Сойдёт. Пусть скажет спасибо и за это. Накрыла на кухонном большом столе и пошла звать. Вошла без стука, тихонечко, всё-таки у себя дома. Встала за их спинами. Они, увлечённо смотрящие в монитор, даже не заметили её прихода. Лена, не справляясь с любопытством, заглянула тоже. По экрану ползали и скользили светящиеся точки. При перекрещивании их траекторий точки вспыхивали. Для Лены ничего интересного, она развернулась и ушла. "Буду я ещё их трогать, захотят есть, не маленькие, выйдут и найдут сами", — разозлилась она и с чувством выполненного долга отправилась в свой кабинет. Но работать не смогла. "Он здесь рядом, а как будто за непролазными горами. Хоть бы минуту уделил. Ан, нет. Буркнул и пошёл. Сухарь. А ведь любила, только вот за что? Психологи объясняют сей феномен: не было близости душ. Но это не верно. Её душа тянулась, просилась и рыдала. А его закрыла заслонку. Только кто его знает, может, он такой и есть… К своим целям и задачам не подпускал, а общих-то и не было, вернее он их ликвидировал. Возможно, появись они, занимались бы другими вещами, на противостояние не было времени. Хотя и было то оно то противостояние с одной стороны- его. А она только и мечтала об обратном. А он отдалялся всё дальше и дальше. Она ж ломала голову — может всё так потому, что он старше? Первые годы отчуждение между ними росло постепенно и как-то не очень заметно. По крайней мере, ей так казалось. Долго пыталась сопротивляться и старалась взмахнуть крылышками, хотелось полноценного семейного счастья. Но видно не суждено было… Обиженная на весь белый свет, подошла к зеркалу, постояла с закрытыми глазами, не решаясь посмотреть в этот откровенный кусок безразличного льда, и всё же открыла. Взглянула на себя и увидела совершенно расстроенную своим отражением женщину. Бледное лицо. Небольшой носик. Небольшой ротик. Небольшие глаза. Как водится у середнячков всего понемножку и ничего хорошего. Некогда голубые глаза приобрели плавающий оттенок, что-то среднее между серым и грязно — голубым. А волосы вообще пародия на молодёжную моду, полоса светлая полоса тёмная. Может когда-то в свои 17–18 лет это лицо и было привлекательным, но сейчас почти в 40 на это отражение ни того, ни сего, тошно смотреть. Не удивительно, что Семён не взглянул. На что смотреть-то. Сплетничают, в последнее время, у него завелись романы с молодыми девчонками связистками. А что, вполне вероятно, мужик он привлекательный и габаритный. Девки теперь чем моложе, тем хитрее. Хотят иметь всё и зараз. А у неё, как говорится: лучшая часть жизни прошла, так может не стоит так дёргаться. Ведь прожила же с ним столько. Пойти покланяться, попросить переехать к ней… Одной тоже не сахар. У людей больше друг к другу претензий, да они живут. Ведь сколько примеров перед глазами и у всех одна и то же песня. Год, два, а если кому уж очень повезёт и все пять романтических, почти книжных отношений, а потом, как водится, покатила жизнь по ребристой дорожке… В общем, раскроет баба глаза, а перед ней сидит незнакомец. У кого пьёт, у другой бьёт, у третий налево гоняет. Не припоминается ни одного примера, чтоб от начала и до конца в цветах черёмухи купались, и ландыши корзинами до конца жизни дарил. А если есть, то очень редко. Наверное, эти немногие счастливцы, угодили как раз в судьбу и попали с первых стрел Амура своими половинками в одно целое. Но есть другой выход. Не ныть, не паниковать и не догонять отошедший от вокзала поезд. Никто не знает своей судьбы. Может случиться так, что он попадёт в аварию. А купив билет на новый, встретишься с чем-то иным. По крайней мере, есть шанс. Теперь она знает точно: чтобы быть счастливой женщине мало быть молодой, красивой, богатой или известной. Она должна любить и быть любимой. Знать-то знает, только с чем это блюдо есть…
Мужики без подсказки нашли приготовленный хозяйкой ужин, наелись, сложили посуду в раковину и, не прощаясь, ушли. "Так похоже на Долгова", — вскипела она и даже хотела тут же позвонить и рассказать всё, что она по этому поводу думает, но потом, посчитав до трёх и сделав три глубоких вздоха, как советуют специалисты по психиатрии в модных журналах, раздумала. "Достаточно того, что в раковину положили, — усмехнулась она сама себе, заливая грязь моющими средствами. — Не с чего себя накручивать. Вымою, руки не отсохнут. Так по мелочам распуститься и стресс можно запросто словить. Где-то читала, что только от нас самих зависит — быть стрессу или нет. Ведь не сам факт, а именно наше отношение к нему вызывает его. Как там советуют великие спецы: относись к жизни проще! Отлично! Я и без них это хорошо знаю, вот только как эту «простоту» наложить на совсем не простую жизнь?! Понятно, можно, конечно, болячку подвести под выражение: "Что не делается, — всё к лучшему" и у кого-то это возможно и получится, только я опять торможу. Как не крути, а выходит, что обманываю я себя сплошь и рядом. Чёрт с ним надо же как-то жить". Потом допоздна работала, ждала Даньку, который по всему видно провожал девчонку и вернулся позднее позднего. Было немного не по себе от того, что что-то тяжёлое и неприятное гнездилось внутри. Подумалось — устала, посплю и всё пройдёт. Но утром легче не стало. Сердце как будто ждало какого-то дурного известия или беды. Так уж устроены женщины, чуют за версту беду. Вставать приходилось ни свет ни заря, чтоб успеть приготовить свеженький завтрак для сына. Да в это утро и спать- то не хотелось. Справившись с завтраком, прокричала ему в комнату:- Данька, подъём! Ты слышишь? Он слышал, но вставать не хотелось. Хотя каждый раз мычал. — Сейчас…,- лишь для того чтоб Лена успокоилась. — Даня, бегом! "Счас, счас…" А вставать огурец мороженый не спешил: "Ещё минут пять…" — Не сейчас, а уже! — командовала Лена, наклоняясь над ним. — Минута и я иду за кружкой. Он, конечно, знал, что никакого поливания не будет… Этот диалог прокручивался каждый день и знаком был обоим до мелочей с небольшими поправками. Данька вскакивал, носясь на одной ноге пытался в считанные минуты успеть всё. Завтракал также подпрыгивая. Проводив утром сына, попробовала лечь, но ничего не получилось. Тогда заложила в машинку стирку и принялась за уборку. Надеясь, что отпустит, но страх не проходил, тяжёлый ком в груди не рассасывался. Позвонила сыну, проверить всё ли нормально, тот не довольно пробурчал. Мол, мать, что ты дурью маешься. Я вроде как бы и не маленький давно. Немного подумав, набрала номер Семёна. Услышав недовольное: "Да, что ты хотела?" — отключилась. Но он перезвонил сам. "Лен, нас разъединили, а может, нажал не на ту кнопку. Замотался. До обеда занимался докладными записками и отчётом, теперь все хотят знать как возможно то, что произошло. Представляешь? Как будто я до этого не доказывал по буквам, что нельзя, стучась во все двери. А теперь таскаюсь по следователям. Ночь придётся просидеть за работой. Ты же в курсе, что произошло. Извини, заболтался. Так что ты хотела?" "Просто нажала не ту кнопку", — воспользовалась она его подсказкой и отключилась. "Вроде со всеми всё нормально, что ж меня так забирает, надо принять контрастный душ, совсем расквасилась". Душ мало помог. Приехал и возился с компьютером Данька, а она всё не могла отделаться от тяжести в душе. И когда послышались за спиной шаги сына, резко развернулась на них:
