специально назвав его по фамилии.
– Мне кажется, на второй день.
– А кто его нашел?
– Тетя.
– Тетя Тоня?
– Да.
– А дальше?
– Что дальше?
– Что она делала, когда увидела его мертвым?
– Не знаю. Меня не было дома. Разве вам она не рассказывала?
– Я с ней только поздоровалась: вообще ни о чем не говорила.
– Не разговаривала?
– Нет. Да я ее в жизни-то видела всего один раз, у Клавы дома.
– Здесь?
– Да. Здесь. Мы с Тасиком приходили к кому-то из них на день рождения. Даже не помню, сколько лет тому назад это было.
Анастас мне когда-то проговорился, что Людмила Владимировна, его соседка, живет только с дочкой. Что была бы не против его внимания. На мой вопрос: “что же тебе мешало?” – ответил, как всегда, кратко: во-первых, не мое, во-вторых, слишком близко. Понятно: с ней в случае увядания любовных утех так просто не расстанешься. Может быть, нежное забытое “Тасик” ее покоробило? Не знаю.
– Когда я вернулась с работы, его дверь была нараспашку. Какие-то люди, милиция, скорая помощь.
– Вас тоже спрашивали?
– Да. Но я только-только пришла с работы, и ничего из того, что их интересовало, рассказать не могла.
– Обыкновенно, милиция начинает интересоваться знакомыми, родственниками, кто приходил в дом.
– Наверно. Мне сказали, что еще вызовут.
– Вы пойдете?
– А разве у меня есть другой выход?
– Но ведь при внешней доброжелательности, открытости, коммуникабельности он был очень закрытым человеком.
– Да. Жил одиноко последние годы.
– Вообще никто не приходил?
– Очень мало. Один сотрудник иногда.
– Собутыльник, – подумала я.
– Очень редко Клава и тетя. Еще реже племянник.
– А Галя?
– Дочка? Нет, ни разу не видела.
– И внука?
– Внука тоже не видела.
Опять замолчала, как будто что-то вспоминала, закурила.
– Не знаю, что буду говорить в милиции.
– Просто отвечать на вопросы.
– Какие?
– Не знаю. На какие знаете ответы, на те и отвечайте.
– Не люблю я такие разговоры.
– Ну, там уж не до любви. Я понимаю, что вам это все совсем не нужно. Но другого выхода сейчас нет.
– Понимаете, я большую часть жизни прожила в коммунальной квартире. Вы не можете себе представить моего счастья: когда я, наконец, получила ключи от этой квартиры.
– Очень даже могу. Я со дня рождения до 25 лет жила в коммунальных квартирах. До рождения сына.
– А потом получили квартиру?
– Нет. Потом получила две крошечные комнаты в доме гостиничного типа.
– Что такое “крошечные”?
– Одна – пять кв. метров, вторая – десять.
– И все?
– Нет. Коридор 3 кв. метра, в котором стояли: стол с электроплиткой, встроенный шкаф для посуды и умывальник.
– Интересно, два человека в нем могли разойтись?
– Нет. Потому, что было еще три двери: входная, в комнату и в туалет.
– А ванная?
– Была одна – на пять семей, в конце общего коридора, в которой зимой одна стена всегда была покрыта инеем.
– А общая кухня?
– Нет. У каждой семьи в коридоре, так же как и у нас, оборудована миникухня.
– Общая кухня – это самое ужасное, что может быть в жилище.
– Я вас понимаю.
– Знаете, я жила в большом, старом дореволюционном доме, где толщина стен на улицу была сантиметров 80, а между комнатами 50.
– Так что, со звукоизоляцией было все в порядке?
– В этом вопросе – все в порядке. Видимо, когда-то это была квартира для одной семьи.
– А в вашу бытность?
– А в мою – шесть семей.
– Шесть семей или шесть человек?
– Шесть семей.
– Сколько же это человек?
– Сейчас посчитаю. Приблизительно 20.
– Ничего себе.
– Представляете: один туалет, одна ванная комната, одна кухня, один телефон: на всех. Все знали все: что ешь, чем болеешь, сколько раз купаешься, твою одежду, кто к тебе приходит, о чем говоришь, какие отношения в семье. Жизнь под микроскопом. Я научилась ничего не комментировать, ни с кем никого и ничего не обсуждать, ни с кем, ни о чем не советоваться. В ином случае – нервный срыв.
– Я жила года четыре в квартире с десятью соседями. Так что, представление имею.
– Самое главное – все люди с разным уровнем жизни.
– Как это?
– Объясняю. Начну с первой комнаты. Две сестры, родные. Каждой за 60. Младшая приютила старшую потому, что свекровь ее дочери не разрешила взять маму в дом. Младшая – колоритная дама с претензиями, на “нравиться мужчинам”. Очень нравиться. Она бесконечно упрекала сестру за потерянную личную жизнь. Эта женщина, выходя из ванной, не спешила застегивать халат. Все замужние соседки, естественно, с ней сорились. Безуспешно. Мы знали, что во время войны она похоронила дочь и мужа. Но ко времени моего знакомства с ней, не было даже следа горечи.
– Да. Интересно.
– Это только начало. Вторая комната: шесть человек – три поколения. Огромная комната, метров сорок, поделена простынями на четыре части. В одной – бабушка, в другой – папа с мамой, в третьей – сын, у которого было что-то явно не так с головой. Тем не менее – с женой и с сыном. Жена его – ужасно некрасивая учительница математики по имени Беатриса, у которой не было вообще никаких шансов найти спутника жизни. Четвертая часть – общая, где стоял обеденный стол и телевизор КВН. Единственный на всю квартиру. С увеличительным экраном. Они жили зажиточно: работали в торговле. Им завидовали, и им же по любому поводу угрожали. Тем не менее, не брезговали приходить “на телевизор”.
– Я слушаю вас и вспоминаю давно забытые впечатления.
– Мне продолжать?
– Конечно.
– Почему “конечно”?
– Я так сегодня устала. Скажу откровенно, расстроена еще со вчерашнего дня. А в беседе с вами чувствую, как сердечная боль успокаивается.
– Интересная реакция.
– Почему?
– Мне казалось, что подобные рассказы вызывают сочувствие.
– Понимаете, большинство из нас прошли через этот квартирный ад. Но вы так колоритно рассказываете: просто получаю удовольствие. Я слушаю вас.
– В третьей, маленькой, метров 15, жила семья из четырех человек: мама, сын и дочь погодки и, скажем деликатно, мамин гражданский муж. Со сценами ревности, истериками, с бесконечными выставлениями детей за дверь: чтоб не слушали. Хотя все слышали. Потом “муж” исчез, и безутешная влюбленная быстро переключилась на моего папу.
– А как мама?
– Нетрудно догадаться.
– Что – драки?
– Нет. Но ссоры, скандалы и слежка.
– Помогло?
– Не знаю.
– А вы с детьми дружили?
– Да. Еще одна комната рядом с кухней. Говорили, что раньше она предназначалась для прислуги. Метров 10. Жила там вдова летчика с двумя девочками. Она еле сводила концы с концами. Старалась всем угодить. И торговые работники немного помогали ей. Бедная женщина несколько
