Полина боялась ответить на этот вопрос. Обманывать Александру Михайловну она не могла, а правда до сих пор причиняла много боли. Полина решила начать издалека:
– Матушка очень рано вышла замуж. Когда ей было девятнадцать, появилась я. Мне кажется, замужество тяготило ее. Сколько себя помню, родители жили раздельно, мама в Москве, а я, несмотря на всю занятость отца, – с ним в Петербурге. Приезжала она редко, только для выполнения обязанностей при дворе, и их встречи с отцом часто заканчивались скандалами.
А когда отец умер, я переехала к матери. Она часто обвиняла отца, что тот ничего нам не оставил. По его завещанию все доходы от мануфактур полагалось хранить в ассигнациях и распорядиться ими я смогла бы лишь после своего замужества. Но это было не совсем так. Отец оставил матушке подмосковную усадьбу и двести душ. Мы могли бы достойно жить в усадьбе, как того и хотел отец. Но матушка не была склонна к деревенской жизни, она была молода и красива, и мы остались в Москве.
После уединенной жизни с отцом, жизнь в доме матери казалась мне каким-то диким балаганом. Каждый вечер у нас были гости, в основном мужчины. Мать убеждала меня быть со всеми вежливой, так как это именно они дают нам деньги, чтобы я могла жить и учится в Москве. Я понимаю, как это все ужасно звучит, но тогда я была ребенком и не знала, насколько это все неприлично.
– Моя дорогая, я вас нисколечко не осуждаю. Мне вас искренне жаль. Вы поэтому бежали из дома матери?
– Да. В день, когда мне исполнилось четырнадцать, матушка устроила большой праздник. Гостям было предложено разыграть в карты мой первый поцелуй. Победивший господин явился ко мне требовать выигрыш.
Александра Михайловна ахнула.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, никакого насилия не случилось. Я заперлась в комнате и под утро сбежала. Отец рассказывал, что на Васильевском острове строят женскую обитель, и я знала, что он жертвовал деньги на строительство. Приехав в Петербург, я упала в ноги к матушке-настоятельнице, и она меня приняла. Первый год во служении после праздной жизни в Москве дался мне трудно, но я пообвыкла, подружилась с другими послушницами, стала помогать в богадельне. А через год я узнала, что с матушкой случился несчастный случай.
– Бедная, бедная девочка.
– Ну уж нет, Александра Михайловна, жалеть меня я вам решительно запрещаю! Я совершенно уверена, что мой уход в обитель был провидением. Благодаря этому у меня есть призвание и цель.
Поняв, что Полина не хочет, чтобы ей сочувствовали, Александра Михайловна нашла в себе силы сменить тему для разговора:
– Меня несколько смутило, что мы не зашли проведать ваших больных, когда были в обители, вы поберегли мои нежные чувства?
– И это тоже. Но основная причина – это наш с вами внешний вид. Больница, если ее так вообще можно назвать, очень тесная, в кринолине нам и по проходу было бы не пройти. А рук в обители, слава богу, хватает, я же ищу себе утешение в том, что сейчас помогаю сестрам новыми методами и рецептурами, которые с помощью господина Штольца нахожу в немецких медицинских публикациях. Представляете, только вчера вычитала про марлевые лицевые маски, чтобы избежать сепсиса в ранах больных, их то мы и обсуждали с сестрой Агриппиной, казалось бы, такая простая вещь!
Глава 6
Николай Павлович ожидал неофициальной аудиенции с государем. Как говорится, «с корабля на бал», ну да ему не привыкать. Он уже более двух суток не спал, переодевался и брился в поезде, так как не имел ни малейшей возможности заехать в дом генерала, но таки успел на прием по случаю именин Александры Федоровны.
Государь принимал его, как обычно, наедине:
– Приветствую, Николай Павлович. Могу я поинтересоваться, как вы нашли приданое вашей невесты?
– Заводы в Златоусте поражают воображение масштабом, но вынужден сообщить, что они находятся в запустении и работают не более чем на треть. Боюсь, ситуация действительно вызывает опасения: текущие заказы выполняются в основном за счёт складских запасов, которые в ближайшие месяцы истощатся, что приведет к перебоям в снабжении армии.
– Вы полагаете, все настолько серьёзно?
– Боюсь, что так, Ваше Величество.
– И в чем же причина? Вам удалось встретиться с управляющим?
– Да, мне удалось переговорить с Бочкаревым Иваном Фроловичем – управляющим покойного Земского. По словам данного господина, рудники близки к исчерпанию. А оборудование требует реновации, средств на которую у заводов нет.
– Вы склонны этому верить?
– Боюсь, у меня не было достаточно времени и полномочий, чтобы разобраться во всех нюансах, однако рабочие шахт утверждают, что породы много и качество ее не стало хуже. Что же касается финансовых проблем предприятий, то большинство из них вызвано ошибками управления, а порой и открытой растратой. Более того…
– Более того?
– Черные времена для предприятий Земского наступили чуть более года назад, незадолго до визита в Златоуст моего брата Юсупова Петра Павловича. Его опознали по портрету на постоялом дворе. Был он там менее чем за месяц до своей гибели.
– Вы не думаете, что видите то, что хотите видеть? Не пытаетесь ли вы вернуться к расследованию гибели вашего брата вместо того, чтобы заниматься вверенным вам делом государственной важности?
– Игнорировать связь между этими двумя событиями не имеет смысла, Ваше Величество. Мне довелось переговорить с бывшей экономкой Бочкарева, которую рассчитали вскоре после визита моего брата в Златоуст. По словам экономки, Бочкарев и мой брат встречались, о чем сам Бочкарев умолчал. Более того, в разговоре со мной Бочкарев вел себя крайне подозрительно, отказался от приглашения на свадьбу и уже через четверть часа попросил меня удалиться. А тем же вечером на входе в гостиницу в меня стреляли.
– Какими будут ваши дальнейшие действия?
– Я оставил в Златоусте свое доверенное лицо. После свадьбы же, когда управление заводом перейдет в мои руки, господин Бочкарев не сможет более игнорировать мое общество и будет вынужден начать сотрудничать.
– В таком случае, полагаю, ваша помолвка не будет долгой. Главное, берегите себя и свою невесту.
– Разумеется, Ваше Величество.
***
Казалось, весь Петербург переехал в Петергоф на празднование именин государыни императрицы. Полина вместе с генералом были приглашены погостить в дом старшей дочери Александры Михайловны, расположенный всего в двадцати минутах ходьбы от летней резиденции императорской семьи. Здесь же должен был остановиться и Николай, но в последнюю минуту генерал получил от него записку с извинениями, в которой он сообщал, что дела гильдии не позволяют ему приехать заранее, но он
