пристальный взгляд жены, в котором читался немой вопрос. Нет, скорее немая просьба. Вместо ответа он лишь кротко кивал в сторону ребенка, намекая, что сейчас не самое подходящее время. Когда с едой было покончено, все остались сидеть на своих местах по-прежнему, словно ожидали, пока кто-нибудь другой что-нибудь скажет. Это немое ожидание было пропитано таким напряжением, что на лбу Алекса выступил пот. Краем глаза он заметил, что Юкичо иногда бросает исподлобья взгляд на него и Линду, но ничего не говорит. Внезапно ему стало понятно, что девочка уже совсем не так наивна, как выглядит. На это, видимо, и намекал Седзо.
Наконец, молчание оказалось нестерпимым.
– Ну что, давай я провожу тебя в комнату? – предложил Алекс девочке, откашлявшись.
Юкичо сначала удивилась, по ее глазам было видно, что она не понимает, почему бы ей не пойти домой, но через мгновение успокоилась и согласно кивнула.
Дома на Пустоши-14 строились по понятному принципу – однокомнатное или двухкомнатное жилье в зависимости от того, живет человек один или с кем-то. Свадьбы на планете не устраивали, ссылаясь на секретность объекта и, как следствие, невозможность официальной регистрации. Однако, как и следовало ожидать, сожительствовать это людям не мешало. Вот только уговорить администрацию переселить новоиспеченную пару в жилье на двоих было не так просто. Алексу помогла его высокая должность.
Некоторые горожане не очень понимали этой логики – зачем давать две комнаты парам, когда они все равно спят вместе? По большей части этими горожанами были одинокие люди, смутно представляющие себе, что такое совместная жизнь.
Поскольку чета Аманатидис спала в комнате Алекса, Юкичо отвели в спальню Линды, которая сразу же выдавала свою принадлежность обилием высоких платяных шкафов и массивным комодом с занавешенным сейчас зеркалом, настолько непохожим на всю шаблонную мебель города, что девочка не могла отвести от него глаз.
– Красивый, правда? – спросил Алекс, позабавленный реакцией ребенка на деревянного динозавра из позапрошлого века.
Юкичо, не переставая разглядывать комод, задумчиво кивнула.
– Мы его с Европы привезли, – начал рассказывать Аманатидис, погружаясь в приятные воспоминания. – Он в какой-то степени фамильный. Был у прабабушки Линды, потом у бабушки. А вот ее мать совсем не хотела перевозить эту махину к себе, так что от бабушки комод перешел к Линде. Она всегда очень его любила. У него, знаешь, такой родной запах. Натуральный и напоминающий детство…
– Алексайос, – перебила Алекса Юкичо. – Я кое-что услышала сегодня.
Хозяин дома оказался немного сбитым с толку, потому что ушел довольно глубоко в себя и не ожидал такого внезапного возвращения в мир реальный. Он перевел глаза на девочку и заметил, что лицо той напряжено и напоминает выражение Асафа в переговорной – словно она хочет что-то сказать, но сомневается, что ей поверят.
– Что же ты услышала? – Алекс опустился на одно колено, его глаза оказались почти на одном уровне с глазами ребенка.
– Голос, – неуверенно ответила Юкичо, глядя куда-то в сторону. – Он прозвучал где-то рядом, но я огляделась по сторонам – там никого не было.
– И что же сказал голос? – Алекс насторожился.
– Он сказал… – девочка замолчала и поджала губы. Вид у нее был встревоженный – она словно сама сомневалась в том, что намеревалась сказать. Но следующие ее слова прозвучали очень решительно: – Он сказал: «Убить их!».
Выйдя из комнаты, Аманатидис направился на кухню, где его ждала Линда. Она была единственным человеком, которому он мог доверять полностью. Нужно было поделиться с ней опасениями. Все рассказать. Откуда девочка узнала? Те же самые слова сказал Асаф. Неужели тот, кто стоит за бунтом, был в доме Аракава и говорил с родителями девочки? Неужели она слышала эти слова там, но почему-то не хочет выдавать его имя? Она сомневалась. В чем же дело?
– Дорогой, – Линда растягивала слова, чтобы их было проще понять. С каждым днем ее речь становилась все хуже. – Сегодня творился настоящий кошмар…
– Так ты уже слышала? – перебил жену Алекс и затараторил: – Просто ужас. Столько людей погибло. Но я думаю, что все это было не спроста. Ты не видела того, что там произошло. Они все двигались словно по указке. За этим точно кто-то стоит. И он раздавал указы заранее. Поэтому…
Тут он замолчал, переведя взгляд с пола на Линду – та была ошеломлена.
Как оказалось, ей ничего не было известно о столкновении на площади. Но рассказать о том, что беспокоило ее весь вечер, она смогла только после того, как выслушала рассказ мужа о происшествии и выплакалась. Градус страха и беспомощности дошел до предела.
– Так о каком кошмаре говорила ты? – тихо спросил Алекс, прижимая жену к себе и поглаживая ее голову, покоящуюся на его груди.
– Днем, – Линда периодически всхлипывала, из-за чего ее речь было еще труднее разобрать. – Наверное, тогда же, когда это у вас там началось, на меня что-то нашло.
Алекс напрягся, по его спине пробежал холодок.
– Не понимаю, что это было, – продолжала жена. – Но такая злость взяла, я даже не могла сопротивляться. А еще странные мысли в голове, будто чужие. И одна особенно четкая – «Убить их!».
Сон никак не приходил, тяжкие мысли наполняли голову так, словно имели реальную форму и были отлиты из свинца. Единственная правдоподобная теория, которую удалось составить Алексу, разваливалась, оставляя после себя хаос необъяснимых вещей и один вопрос: здесь творится что-то сверхъестественное или уже нельзя доверять любимой жене?
Лишь под самое утро ему удалось уснуть. В мрачном кошмаре он видел толпу мутантов, возглавляемую Юкичо. Все они шли по узкой тропинке, а под ногами их загорались разноцветные огоньки.
Проснувшись, Алекс не обнаружил рядом с собой супруги. Он обошел дом, стараясь не издавать ни звука – то ли чтобы не разбудить ребенка, то ли чтобы не самому не поддаться панике. Линды нигде не было.
Нужно было что-то делать. Разум испуганно повторял одно и то же: «Предала. Она с ними заодно!», но Алекс гнал эти мысли прочь. Должно было быть другое объяснение. Надевая брюки, он с удивлением заметил, что в поясной кобуре остался пистолет – впервые за все время работы на Пустоши-14 он забыл сдать табельное оружие и увез его с собой.
Уже подходя к двери дома, его окликнули.
– Алексайос! – это была сонная, но встревоженная Юкичо. Она стояла в коридоре в одном нижнем белье, босиком, прижимая к груди подушку. – Не уходите никуда, пожалуйста!
– Я должен пойти, – ответил Алекс, чувствуя, как бешено колотится сердце.
– Нет, нет, не ходите! – взмолилась девочка, с трудом сдерживая слезы. – Они убьют
