Аккуратно, двумя пальцами, как что-то грязное и противное, подцепила игрушку за длинное ухо. И отнесла на место. Настоящий Прокуда запрыгал у ноги, как мячик:
Остывшую кастрюлю отправила в холодильник, ноут — на всякий случай — спрятала под матрас, туда же запихнула паспорт. И отправилась выяснять, как в общежитии обстоят дел со стационарным Интернетом — все-таки мобильный хоть и удобен, но дорого.
Прокуда и не подумал отстать. Скакал вокруг, вставлял комментарии, пока я разговаривала с комендантом, хихикал над чем-то, но тут же обрывал смех, поняв, что я не ведусь.
— Могла бы и меня спросить, — бурчал, провожая обратно. — Я бы и про Интернет все рассказал, и про привычки… Слушай, — он вскочил было на стул но я, сделав вид, что не замечаю, тут же туда уселась, заставив вредного колобка скатиться на пол.
— Ай! Да что же это такое деется, люди добрые! Вот Павел, свет Семеныч вернется, я ему все расскажу!
Бедняга даже замолчал на мгновение. А потом надулся и ускакал прочь. Прямо сквозь закрытую дверь.
2.4
Я была уверена, что он вернется. А еще, что вечером Прокуда кому-нибудь нажалуется на мое плохое поведение.
Не ошиблась ни в первом, ни во втором.
Для начала темный сгусток попытался залезть в сумку. Когда не получилось — скинул со стола всю канцелярию. Я недосчиталась любимого зеленого маркера и заявила в пустоту:
— Не вернешь — о хорошем отношении можешь забыть.
В ответ Прокуда материализовался, но лишь для того, чтобы показать язык. Длинный и розовый. Захотелось схватить и намотать на кулак — к этому времени я начала злиться.
Разумеется, ничего не получилось, В ответ услышала смех и с полки слетели книги. Толстый такой фолиант по морфологии. Откуда он, вообще, взялся? Я и слова-то эдакого не знаю. Ну, Прокуда!
От раздумий отвлек телефонный звонок.
— Да, мамочка?
— Ты уже освободилась? Я сейчас зайду.
На часах — семнадцать сорок. Мама с минут тридцать, как с работы, может быть, даже отпросилась пораньше. Но я была рада: что-то стала напрягать эта самостоятельная жизнь.
— Привет, — объятия и поцелуй в щечку. — Освоилась?
— Осваиваюсь, — я смотрела, как из сумки появляются конфеты, сыр, колбаса. — Мам, зачем? Вчера же все купили!
— Лишним не будет! Хорошо помню, как на одних бутербродах сидела, — взгляд стал мечтательным. — А без сладкого студенту и вовсе туго. Ну, напоишь чаем?
— Может, пообедаешь? Я суп сварила.
— Дома, дома! А сейчас давай чайку.
Прокуда сидел на подоконнике и с интересом наблюдал, как я наполняю чайник, как включаю. Помня об учебнике, решила с кухни не уходить:
— Мам, погоди чуток, я сейчас.
Прокуда хмыкнул и растворился. В тот же миг из комнаты раздался вскрик.
Мама стояла, схватившись за голову, на полу живописно раскинулись разбитые яйца. Желток, белок, скорлупа — все вперемешку.
— Ты представляешь, словно под руку кто толкнул!
Я заметила ухмыляющегося Прокуду, но разговаривать с ним при маме было чревато. Но паршивец, видимо, понял, что переборщил и снова растворился.
Пока убиралась, вскипел чайник. Нарезав бутерброды, мы уселись за письменным столом.
— Ну, рассказывай! Как прошел первый день?
— Скучно! Линейка, классный час… С куратором вот познакомилась.
— И кто это?
— Павел Семенович Скуратов, — сообщила я.
— Ну и фамилия! Надеюсь, характер не малютовский? — хохотнула мама.
— Кажется, — на краю стала снова появился Прокуда, заставляя потерять нить разговора.
Его нос двигался, принюхиваясь, а взгляд был прикован к конфетам.
Вид оказался настолько уморительным, что я с трудом сдержала смешок.
— Смотрю, тебе здесь нравится! — мама по-своему поняла мое веселье. — А как соседи? Хорошие? Где они, кстати?
— Да вроде неплохие, — перед глазами встало равнодушно лицо Кирилла. — Их куратор увел. Наверное, на практику, они все на старших курсах.
— На практику, как же! — тут же встрял Прокуда, — Сидят в подвале у Яги, зубрят.
Судя по всему, мама его не услышала. Это хорошо — можно не беспокоиться. Хотя, может, и не очень: глядишь, и забрала бы меня отсюда.
— Ну все, дочка. Побежала я, — мама допила чай. — Вечером позвони. И держи нас с отцом в курсе!
Отсутствовала я несколько минут, но возвращаться было страшно: Прокуде времени бы хватило. Но он грустно сидел над пакетом с конфетами и вздыхал.
— Я думала, уже все слопал.
— Не могу, — он поднял полные слез глаза. — Не могу без разрешения.
Бедолага! Так жалко его стало, хоть садись рядом и реви. Вместо этого, спросила:
— Какие больше любишь?
— Шоколадки!
Я развернула «Кара-кум». В мгновение ока от нее ничего не осталось.
— Еще! — вместо благодарности потребовал шерстяной нахал.
Протянула вторую. Ее он тоже слопал и выжидательно на меня уставился:
— Чего ждешь?
Третью конфету съела сама. Медленно, наслаждаясь каждой крошкой. Этого концерта Прокуда не выдержал:
— Ладно, не буду больше вещи раскидывать. Прощеньица просим!
Буркнул, словно одолжение делал. Я еще сомневалась, принимать ли извинения, да и понятно: запас проказ больше, чем простое раскидывание всего, что под руку попадет.
Но Прокуде ждать было невмочь:
— Тебе что, неинтересно, где остальные?
— Сам же сказал — в подвале, учатся.
— Совсем-совсем не хочешь знать, почему там? И Яга… — Прокуда даже про конфеты забыл.
Мне действительно было все равно. Может, там оборудованы помещения для внеклассной работы? А Яга… Да как мы только наших учителей в школе не называли!
Но если все так просто почему Прокуда так шокирован? На всякий случай сунула ему еще одну конфету, но предупредила — последняя! Больше халявы не будет!
Тот сразу сменил тактику:
— Так сама спустись и посмотри! Дорогу подскажу: прямо по коридору до запасного выхода. Там вниз по лестнице, два пролета. Дальше сама увидишь.
— Зачем? — я убрала остатки чаепития и отправилась на кухню мыть посуду. Две чашки, нож и блюдце — делов на пару минут.
