– Ты стреляла в него, стоя в дверях? – Это былонемыслимо. Они зашли в тупик. – А не думаешь, что в него стрелял кто-то другой? –Уж не к тому ли она клонит? Грабитель? Но это было еще менее вероятно, чембайка о выстреле из дверей.
– Нет. В него стреляла я. Стоя в дверях.
У офицера не было ни малейшего сомнения в том, что ДжонАдамс был застрелен с очень близкого расстояния – в какой-нибудь паре дюймов[1], причем стрелявший находился прямо перед ним, и скорее всего этобыла именно его дочь. Но где они в тот момент находились?
– Ты была с ним в постели? – спросил он напрямик.Она не отвечала. Она смотрела прямо перед собой, смотрела сквозь него. Потом унее вырвался слабый вздох.
– Была ты с ним в постели? – снова спросил офицер.Прежде чем ответить, она замешкалась.
– Не уверена. Не думаю.
– Ну, как тут у вас дела? – Старший офицерзаглянул в комнату. Было уже три часа ночи, и все необходимые формальности наместе преступления были выполнены.
Офицер, допрашивающий Грейс, беспомощно пожал плечами. Делашли из рук вон плохо. Она отвечала бессвязно, ее била крупная дрожь, она былапотрясена настолько, что временами он даже сомневался, понимает ли она, что насамом деле произошло.
– Ты поедешь с нами, Грейс. Мы подержим тебя в участкенесколько дней. Нам нужно будет еще не раз вернуться к тому, что случилось.
Она лишь кивнула, ничего не отвечая, – так и продолжаласидеть, покрытая кровавыми пятнами, кутаясь в одеяло.
– Может, ты хочешь сполоснуться и одеться?
Но Грейс не пошевелилась.
– Мы увозим тебя, Грейс. Для допроса, – вновьпринялся объяснять офицер, все более убеждаясь в том, что девочка безумна. Джонникогда не говорил об этом, но ведь это дело явно не из разряда тех, которыеобсуждают с клиентами.
– Мы подержим тебя в участке в Течение семидесяти двухчасов, а тем временем проведем расследование.
Было ли это преднамеренно? Хотела ли она застрелить его? Илиэто просто несчастный случай? В чем тут дело? К тому же ему упорно казалось,что девочка находится под действием наркотиков, и он хотел это проверить.
Она не спросила, арестовывают ли ее. Она ни о чем неспросила. Да и одеваться, похоже, не собиралась. Она, казалось, ничего несоображала, что все более убеждало офицера в ее безумии. В конце концовпришлось позвать на помощь женщину-полицейского – именно она и одела Грейс,словно малое дитя, попутно отметив наличие ссадин и синяков на худеньком теле.Она велела девочке смыть кровь – Грейс была удивительно покорна. Она делалавсе, что ей велели, но ничего не говорила.
– Вы что, поссорились с отцом? – спросилаженщина-полицейский, глядя, как Грейс натягивает джинсы и маечку. Она все ещедрожала, словно нагишом стояла где-нибудь в Арктике. Но Грейс ни слова непроронила.
– Ты разозлилась на него?
Ни слова. Мертвая тишина. Она не была враждебной. Она быланикакой. Девочка словно пребывала в трансе. Когда ее вели через гостиную, онадаже ни разу не спросила об отце. Она остановилась лишь на миг, чтобы кинутьвзгляд на фотографию матери. Обычная фотография, в серебряной рамке – на нейГрейс стояла рядом с Эллен. Девочке было тогда годика два или три, и обебезмятежно улыбались. Грейс долго смотрела на снимок, вспоминая, как выгляделамать, какой красивой она была – и как многого хотела от Грейс. Слишком многого.Грейс хотела сказать матери, как сожалеет. Но не смогла. Она обманула маминыожидания. Она не позаботилась о папе. Она не могла больше. И вот теперь егонет. Она даже не помнит, куда он делся. Но его нет. И ей не придется больше онем заботиться.
– Она невменяема, – произнесла женщина-офицер,даже не заботясь о том, слышит ли ее девочка. Грейс не отрываясь смотрела нафотографию матери. Она хотела накрепко ее запомнить. У нее было ощущение, чтобольше она не увидит этой карточки, – хотя и не знала почему. Она зналатолько, что ее уводят.
– Ты собираешься позвонить в лечебницу? – спросилофицер.
– Да… возможно, – ответил старший полицейский. Онвсе более убеждался в том, что девочка слабоумна. А впрочем… Может, она умелоэто изображает. Возможно, тут скрыто много больше, чем видно на первый взгляд.Трудно сказать. Один Бог знает, что на самом деле пришлось ей пережить.
Когда Грейс вышла из дома, на лужайке толпились полицейские.Возле дома стояло семь машин, причем большинство принадлежало зевакам, желающимво что бы то ни стало знать, что здесь приключилось. Повсюду метались огонькифонариков, мелькали люди в униформе… Молодой полицейский по имени О'Бирн помогей забраться на заднее сиденье машины. Женщина-полицейский села рядом с ней.Нет, она не ощущала к девочке жалости. Она множество таких повидала на своемвеку – наркоманок или искусных лицедеек, делавших вид, будто они не в себе,чтобы их не обвинили в совершенном преступлении. Она видела пятнадцатилетнююдевку, порешившую всю свою семью, а впоследствии утверждавшую, будто онаслышала по телевизору голоса, приказывавшие ей это сделать. Насколько она могласудить с первого взгляда, Грейс – просто смышленая сучка, изображающаяслабоумную. И все же что-то подсказывало ей, что это может оказаться правдой.Ну может, она не сумасшедшая, но с мозгами у нее что-то явно не слава Богу. Ктому же девочка все еще с трудом дышала. Нет, положительно, этот случай – странныйслучай. А с другой стороны, она стреляла и почти что убила… или убила отца –для большинства этого достаточно, чтобы спятить. Впрочем, не их делоразбираться, здорова она или нет. Эксперты-психиатры выведут ее на чистую воду.
До участка было недалеко, а в этот час они доехали особеннобыстро. Грейс выглядела хуже некуда, когда ее ввели в помещение. Люминесцентныелампы горели очень ярко, и девочка казалась просто зеленой, когда вошел толстыйофицер и оглядел ее с головы до ног.
– Тебя зовут Грейс Адамс? – отрывисто бросил он.
Она лишь кивнула в ответ. Ей казалось, что она вот-вотлишится чувств или же ее снова вывернет наизнанку. А может, она умрет. Впрочем,именно этого ей сейчас и хотелось. Умереть – это было бы прекрасно. Ведь жизньее была ужаснее любого кошмара.
– Да или нет? – прикрикнул на нее полицейский.
– Да.
– Твой отец только что скончался в больнице. Мыарестовываем тебя за убийство.
Он зачитал Грейс ее права и сунул какие-то бумаги в рукиженщине-полицейскому. И, ни слова больше не говоря, вышел. Металлическая дверькамеры ожидания лязгнула. Спустя некоторое время женщина-полицейский велелаГрейс раздеться. Грейс казалось, что она смотрит какой-то плохой детектив.
– Зачем? – охрипшим голосом спросила она.
– Я должна обыскать тебя, – ответила женщина, иГрейс принялась дрожащими пальцами расстегивать одежду. Все это было предельноунизительно. Потом у нее снимали отпечатки пальцев, фотографировали.
