Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Его другом по миру искусства и миру шпионажа был Томас Харрис, англо-испанский арт-дилер, агент МИ-5 и бонвиван; у него Уилсон снимал половину лондонского дома в первые послевоенные годы. По словам Сила и Мак-Конвилл, биографов Кима Филби, Харрис «проявил необычайный талант, разоблачая двойных агентов, а в ходе чрезвычайно успешной операции МИ-5 по дезинформированию врага передал немцам абсолютно ложный план высадки союзников в Нормандии, осуществив один из самых искусных обманов в истории Второй мировой войны». Было бы преувеличением утверждать, что арт-дилеры – ловкие обманщики от природы. Однако изменчивый характер их профессиональной жизни, где нет ни устойчивых цен, ни абсолютной атрибуции, ни точного провенанса, зато есть место обманным предложениям цены, которые аукционист делает от имени вымышленного клиента, чтобы вызвать ажиотаж, подделкам, офшорным подставным компаниям, официально зарегистрированным, но не ведущим бизнес, требует от арт-дилера умения лавировать, менять свои взгляды и распознавать ложь, а это также входит в арсенал шпиона.
После войны он вернулся на «Сотби», где принял отделение живописи из рук постепенно угасающего Вира Пилкингтона. В 1950-е гг. на аукционе состоялся ряд торгов, полностью преобразивших арт-рынок, и все они были организованы Уилсоном. Во-первых, здесь стоит упомянуть распродажу коллекции короля Фарука в Египте в 1954 г., которая могла бы послужить отличным сюжетом для какой-нибудь комедии середины 1950-х, с государственным переворотом, коварными злодеями в фесках и тайным собранием порнографических картин. Коллекция свергнутого короля Фарука представляла собой весьма любопытное сочетание разнородных предметов не всегда высокого уровня: от шедевров французской живописи XVIII в. до золотых табакерок, драгоценностей и произведений исламского искусства; включала она и легендарное собрание эротических картин и рисунков. Новое правительство выставило ее на торги, аукцион был назначен в Египте. Уилсон, зорко подмечавший любую выгоду на рынке и любивший рисковать, не в силах был противиться искушению. Предупрежденный о начале торгов своим старым другом Ришаром Дрейфусом (тогдашняя жена которого происходила из влиятельной египетской семьи), Уилсон немедленно занялся подготовкой торговой операции и уговорил своих коллег всячески поддержать эту сделку рекламой и делами. Многие арт-дилеры в Лондоне занервничали и стали подвергать сомнению законность подобных торгов. Тогда-то Уилсон и проявил себя с лучшей стороны и просто смел все препятствия на их пути. Он обратился к лучшим лондонским юристам, – по-видимому, чтобы распродажа состоялась, новое правительство Египта должно было принять закон, передающий коллекцию свергнутого монарха в собственность государства.
Соответственно, Уилсон спешно прилетел в Каир и, ловко лавируя между левантинскими интриганами, «продавил» потребный закон. Торги начались. В качестве хитроумного хода каждому, кто потратит на один лот более пяти тысяч фунтов, предлагалась приманка: частный осмотр эротической коллекции, – однако устроители торгов не сдержали это обещание. Аукцион оказался сущим кошмаром, а коварные злодеи в фесках ни за что не хотели расставаться с большей частью комиссионных, причитающихся аукционистам. Прибыль «Сотби» получил небольшую, однако ее с лихвой возместил рост репутации на международном рынке. В целом, результаты торгов можно было считать удачными, так как они наметили для фирмы новый путь к успеху, а обеспечивали это будущее преуспеяние динамизм Уилсона, его умение ставить все на карту и просто любовь к риску.
Уилсон всеми силами стремился разрушить давно сложившийся стереотип, будто истинные шедевры продает в первую очередь арт-дилер. Для этого он стал соперничать с арт-дилерами, разыскивая такие шедевры и устраивая их продажу на аукционе. Особенно любопытна история «Поклонения пастухов» кисти Пуссена, которое принадлежало капитану Бошану и которое «Сотби» выставил на торги в июне 1956 г. Это был прорыв, ведь речь здесь действительно шла о шедевре (см. ил. 21). Хотя картина была отправлена на аукцион, арт-дилеры, почувствовав опасный прецедент, попытались нанести ответный удар. Один из них анонимно предложил непосредственно Бошану десять тысяч фунтов, да еще комиссионные «Сотби», если тот снимет картину с торгов. Уилсон не утратил самообладания. «Оставьте все как есть, – посоветовал он Бошану. – Мы заплатим вам больше». Спустя несколько дней Бошан вернулся снова и сообщил, что арт-дилер поднял цену до пятнадцати тысяч фунтов. «Оставьте все как есть, – повторил Уилсон, – и мы гарантируем вам такую минимальную цену». Это была первая гарантированная цена в истории «Сотби», и важно, что ее предложил именно Уилсон. Разумеется, если бы это происходило в наши дни, «Сотби» настоял бы на заключении договора, обязывающего Бошана выставить картину на торги за указанную минимальную цену. Но Уилсон решился на неслыханное новшество, а в ту эпоху, когда передачу предметов на аукцион обыкновенно удостоверяли только частным письмом, никто не обдумывал детально юридические обязательства продавца перед фирмой. Накануне торгов владелец вернулся и потребовал гарантированной цены в тридцать пять тысяч фунтов, в противном случае грозя снять картину с аукциона. Зал совета директоров огласился стонами и нецензурной бранью, но Уилсон был непоколебим. Он приказал поднять гарантированную цену до тридцати пяти тысяч фунтов, «иначе, как он выразился, с нами покончено». Остальные члены совета директоров «Сотби» пришли в ужас, но Уилсон настоял на своем. Самое высокое предложение составило всего двадцать девять тысяч фунтов, но «Сотби» продал картину за эту сумму и доплатил оставшиеся шесть тысяч либо очень удачливому, либо очень хитрому капитану Бошану. Однако, с точки зрения Уилсона, жалеть об этих деньгах не следовало. Аукцион действительно обрел благодаря этому Пуссену славу продавца шедевров. А внешний мир, не догадывавшийся о гарантированной цене, узнал только, что «Сотби» продал великое полотно за гигантскую сумму, двадцать девять тысяч фунтов. Как и в случае с другими достижениями Уилсона, видимость здесь значила больше, чем реальность.
А спустя год пришел черед распродаже коллекции Вейнберга. Любопытно, что она стала первым крупным успехом Уилсона в сфере импрессионистской живописи. Он первым понял, что, хотя любому аукциону и следует продавать признанных старых мастеров, число подобных картин ограничено и грядущую славу и деньги обеспечат не они, а более современные художники, прежде всего импрессионисты. Если подходить к ней с самыми высокими стандартами, коллекция Вейнберга не принадлежала к разряду первоклассных, но включала в себя десять Ван Гогов, и Уилсон, всегда чутко улавливавший такое свойство высокого искусства, как рыночная привлекательность, сделал на нее стойку. Убедив душеприказчиков Вейнберга перенести распродажу в Лондон, он занялся рекламой предстоящего аукциона. Он уговорил совет директоров «Сотби» нанять для предпродажной рекламной кампании фирму «Притчард Вудс энд партнерс». О подобной возможности специалисты по рекламе могут только мечтать, ведь на торги выставлялись те десять картин Ван Гога, что были показаны в фильме 1956 г. «Жажда жизни», где роль Ван Гога исполнял знаменитый актер Кирк Дуглас. Вот наконец представился шанс купить картины героического, обреченного художника, о котором снимает фильмы Голливуд, и, более того, именно те, что появляются в фильме. И даже более того, шанс купить картины вроде тех, какими голливудские звезды украшают стены своих роскошных резиденций. Голливуд и импрессионизм уже не раз заключали подобный союз, просчитав его так, чтобы поднять спрос до заоблачных высот.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
