— Как? — ошарашенная такой новостью, оцепенев, лишь смогла вымолвить Лиза.
— Ты ее убила в бабской ссоре! Точно! А я застал тебя на месте преступления! Ты оказала мне сопротивление! — крикнул капитан и бросился руками и ногами жестоко избивать женщину…
* * *
Ермолай три дня лечился и постоянно находился в номере. Ежедневно приходила молодая медсестра, обрабатывала рану и делала перевязку. Приходила и заместитель Молева со съестными припасами и объемной информацией о состоянии дел в хранилище.
За это время в его хранилище пришел третий состав, а в пермское хранилище «Капля» уже четвертый. То есть, половина стратегического запаса, предназначенного к перевозке из Москвы, была уже перевезена к месту новой дислокации…
В номер вошел Истомин с пакетом в руке. Прошел к столу, поставил пакет, бросил:
— Давай, Ермолай, накрывай на стол, ужинать будем, гулять будем. А я пока шинель сброшу, ополоснусь немного.
Сергеев поднялся с кровати, прошел к столу, спросил:
— По какому поводу гулять будем? — и стал разбирать пакет.
Достал консервы, огурец, хлеб, бутылку водки.
— День рождения у меня, — крикнул из ванной комнаты майор.
— О! — воскликнул Ермолай. — Здорово! Поздравляю, друг, с днем рождения! От всего сердца желаю всего самого, самого…
— Спасибо, друг. Накрывай, накрывай, я сейчас подойду…
За столом пошел разговор о делах, о хранилище. В какой-то момент майор вымолвил:
— Коллеги сообщили, что нашлась любовница-женушка Сапеги. И представляешь где? Аж в теплом городе Астрахань. В каком-то доме-притоне убила хозяйку, ее на месте преступления и заарканили. Теперь беглянка-попрыгунья и воровка получит на полную катушку.
Ермолай кивнул и спросил:
— А как сам Сапега?
— А что Сапега? — изрек Истомин. — Проходит курс лечения в спецбольнице НКВД.
— Но он же здоров и ты сам это знаешь. Почему он должен отвечать за свою любовницу?
— Он находился на высокой и ответственной должности, — отмахнулся майор.
— Ну и что, — не унимался Ермолай. — Почему он должен отвечать за чужие преступления?
— Мы с тобой об этом уже говорили. Разве может жить ответственный советский работник с нравственно ограниченной, без моральных запретов женщиной?
Ермолай задумался.
— Это не нам с тобой решать, друг Ермолай, — продолжал майор. — Разберутся, кому положено. Давай еще по одной, да будем отдыхать. Завтра у нас будет напряженный день…
* * *
Москва
Хейдес тянул с очередным докладом по операции «Эшелон», поскольку успехов не было никаких. Лишь после второго напоминания Центра, резидент взялся за составление шифровки.
Действительно, докладывать Хейдесу было совсем нечего: в Москве провал ценного агента, в результате этого стало неизвестно время отправки эшелонов с золотом, в Перми агент Горец, ликвидируя свидетеля, получил смертельное ранение, в Свердловске — неудачное покушение на одного из главных фигурантов русской операции по перевозке золотого запаса. Информация, купленная у американского макаронника, помогла, но не на все 100 процентов. К тому же, точные координаты хранилищ с металлом на Урале так и не установлены…
* * *
От гостиницы к хранилищу поехали на двух легковых машинах. На немой удивленный вопрос Ермолая Истомин ответил:
— Так надо…
Поскольку всю платину перевезли первыми двумя составами, то третий состав пришел с золотыми слитками. Ввиду отсутствия при разгрузке Сергеева, золото сгрузили рядом с платиной.
Ермолаю это совсем не понравилось, они еще с Сапегой планировали хранить металлы порознь. Собственно так было положено и по действующей инструкции. Поэтому, оказавшись в хранилище после трехдневного отсутствия, Ермолай первым делом определил постоянное место хранения золотых слитков.
После этого началось перебазирование слитков, доставленных третьим составом…
* * *
Москва, следственный изолятор НКВД
В помещении для допросов находится старший майор Неболтай и Елизавета Жохина. Холеный и надухаренный одеколоном старший майор по-хозяйски расположился на стуле, на столе находится жидкая папка с документами. В метре от стола стояла женщина. Внешний вид у нее неважный, местами порванная одежда, на лице ссадины и кровоподтеки.
— Значит, вступили в схватку с капитаном милиции, — пренебрежительно обозревая женщину, изрекает старший майор. — Лихо-лихо, Жохина.
Усталая, измученная женщина предпочла промолчать.
— Советую чистосердечно сотрудничать со следствием, — важно продолжает старший майор. — Иначе будет еще хуже. Ты меня понимаешь? Жохина?
— Да.
— Хорошо, начнем сначала. Итак, как ты познакомилась с артистом балета Борисом Забавным?
— Случайно. Может, вы мне, женщине, разрешите присесть?
Старший майор слащаво улыбается и весело бросает:
— Женщине! Ха-ха! Посмотри на себя! Какой-то драный оборвыш! Еще наверняка чем-то болеешь!
Женщина молчит.
Старший майор довольно продолжает:
— Вообще говоря, это будет зависеть от твоего поведения и моего настроения…
* * *
Во время ужина в гостинице сосредоточенный Истомин достал бутылку водки и два стакана. Быстро наполнил их наполовину. Ермолай внимательно смотрел за действиями майора.
— Понимаешь, — всматриваясь в лицо Сергеева, медленно и тихо вымолвил майор, — случилась трагедия, умерла Онись Христолюбова.
— Как!? — автоматически вырвалось у Ермолая.
Вмиг перед глазами проскочили не многочисленные, но приятные мгновения встреч с девушкой…
Истомин тихо продолжал:
— На нее вышел фашистский агент, охотившийся на тебя. Он ее бил, пытал, хотел все выведать о тебе и о хранилище, разумеется. Но Онись ничего не сказала и геройски погибла, — замолчал на секунду-другую. — Пусть земля ей будет пухом. Давай, друг, стоя помянем ее светлую, тихую и геройскую душу. Ее, кстати, посмертно представили к награде.
Они взяли стаканы и поднялись, молча выпили.
— Мне очень жаль, друг, — грустно вымолвил Истомин.
В голове Ермолая все перемешалось, сердце сковала тупая боль:
«Она погибла из-за меня!?. Из-за меня!?. Ведь, если бы она не была знакома со мной, то зачем она агенту?..».
Вспомнил, как при налете на его номер фашистского агента девушка прикрывала его своим телом. Стало горько-горько…
Истомин сел за стол и вымолвил:
— Идет смертельная война, в ней неизбежны жертвы. Тяжело, когда теряешь близких людей. Но жизнь, Ермолай, продолжается, Онись не вернешь. Ты мужик, руководитель важного объекта, и должен мужественно пережить эту трагедию. В ее смерти ты не виновен. Мы должны быть сильными перед лицом врага, — и стал продолжать ужинать.
