Замок Кумамото, 1871
Между тем за пределами призамкового города разворачивалась настоящая политическая драма. Марш на север армии Сацума усилил давно назревающее недовольство на всей территории Кюсю. В префектуре Кумамото вся сельская местность была охвачена восстанием после того, как тысячи крестьян высказали свое недовольство правительством Мэйдзи. Простолюдины были возмущены введением новых местных налогов, предназначенных для оплаты правительственных проектов, таких, как всеобщее образование и размежевание земель. Во всей префектуре они обращались с петициями к властям и физически атаковали местных чиновников, требуя отсрочить введение новых налогов и сократить их размер. Армия Сацума не обращалась напрямую к этим простолюдинам, но расплывчатость миссии Сайго, как ни парадоксально, оказалась ее достоинством: крестьяне приписывали Сайго свои собственные программы. Например, в деревне Катамата волнения начались после того, как некий Фудзии Ихэй 25 февраля вернулся из города Кумамото и рассказал односельчанам о прибытии войск Сацума. Если повстанцы придут в Катамата, объявил он, то жителям деревни не надо будет платить налоги и они сами смогут выбрать свою собственную сельскую администрацию. Местным чиновникам удавалось сдерживать ситуацию на протяжении недели, но к началу марта они почувствовали, что их жизням грозит опасность, и сбежали из деревни. Порядок был восстановлен только после того, как повстанческая армия отступила от Кумамото.
Перемещения Сайго в ходе восстания в Сацума
[названия на карте, сверху вниз, слева направо] — Табарудзака; Кумамото — с 22 февраля по 14 апреля; Митаи — 21 августа; пик Энодакэ; г. Сампо; г. Исидо-, Нобэока — с 8 по 14 августа; Яцусиро; г. Исидо-,Хитоёси — 19 февраля (наступление) — с 22 апреля по 29 мая (отступление); г. Исифуса;Идзуми; г. Кирисима-,Ёкогава — 28 августа; Миядзаки — июнь и июль; Мияконодзё; Кагосима — отбытие 17 февраля — возвращение 1 сентября
Мятежники также получали поддержку от различных групп недовольных самураев. В Фукуока и Накацу были отмечены волнения среди консервативно настроенных самураев. В Кумамото к бунтовщикам присоединились члены группы недовольных самураев «Гаккото>>. К ним также присоединился самурайский отряд «Киёдати», сформированный членами «Узки гакко», радикальной школы из города Узки. Основная учебная программа «Узки гакко» включала переводы трактатов «Об общественном договоре» Руссо, «О свободе» Милля и «О духе законов» Монтескьё, а основатель школы, Миядзаки Хатиро, был важным участником кампании Итагаки Тайсукэ за учреждение выборного общенационального собрания. Говорят, что позднее Миядзаки утверждал, что он не присоединялся к Сайго, а просто хотел использовать его для того, чтобы расшатать правительство Мэйдзи, но в тот момент это не имело значения: «Киёдати» предоставил Сайго отважных местных бойцов, готовых собирать разведывательную информацию для штаба восстания.
Расплывчатая цель Сайго «допросить» токийское правительство сделала крайне мало для объединения этих разнотипных групп его сторонников, которым недоставало общей идеологии. Однако уже через несколько недель популярная пресса придумала для Сайго лозунг: «Синсэй котоку» («Новое правительство, богатое добродетелью»). Происхождение этого лозунга неясно, но 3 марта газета «Юбин хоти синбун» сообщила о том, что Сайго использует этот лозунг на своем боевом знамени. На самом деле такого знамени не существовало: на флагах Сайго были изображены простые вариации на тему семейного герба Симадзу. Лозунг был плодом воображения авторов цветных гравюр, и газета ошибочно приняла его за факт. Этим лозунгом, появлявшимся на десятках различных гравюр, художники осторожно демонстрировали свою поддержку Сайго, не нарушая закона о печати правительства Мэйдзи. В сопровождающем гравюру тексте художники послушно описывали Сайго как изменника и бунтовщика, но при этом изображали его в героических позах с доблестным лозунгом над головой. Сам по себе лозунг был достаточно парадоксальным: он провозглашал новое правительство, но при этом возвращался к традиционному взгляду, согласно которому правительство должно быть добродетельным, а не бюрократическим. Смысл лозунга был противоречивым, но в нем содержалось непреодолимое желание объединить энергию свободного общества с надежностью конфуцианских традиций. Сайго, по крайней мере в народном воображении, сочетал в себе и то, и другое.
Долгое поражение
Стратегия Сайго предполагала широкую общественную поддержку, но он серьезно переоценил силу воздействия разрозненных восстаний. Его ожидания были чрезмерными, но не абсурдными. Даже командующий императорской армией Ямагата Аритомо был испуган перспективой массовых народных волнений. Однако Сайго почти ничего не сделал для того, чтобы усилить или организовать общественную поддержку. 2 марта Сайго написал Ояма Цунаёси, призывая его опубликовать признания шпионов, чтобы тем самым объяснить причины восстания. Но Сайго никогда не провозглашал свои цели и протесты, в силу чего народные восстания не стали достаточно крупными для того, чтобы повернуть ход битвы.
План Сайго предполагал быструю победу в Кумамото, и длинная осада оказалась на руку императорской армии. 9 марта правительство высадило свои войска в Кагосима и захватило контроль над всем военным имуществом, включая более четырех тысяч бочек с порохом. Они взяли под стражу губернатора Ояма и отправили его в Осака до конца войны. Императорская армия также направила в Кумамото многотысячное подкрепление, чтобы прорвать блокаду. В ответ мятежники направили часть своих войск на север от Узки, чтобы взять под контроль главную дорогу на Кумамото, и 3 марта армии встретились у Табарудзака, небольшой горы, расположенной в двадцати милях от замка. Дорога от Табарудзака до Кумамото проектировалась как часть внешнего кольца обороны. Дорога прорезала гребень горы, из-за чего она была расположена чуть ниже, чем окружающий ее лес, образующий два оборонительных рубежа. Гора не только служила естественным препятствием для начальной атаки, но и создавала густое, приподнятое над окружающей местностью прикрытие, позволяющее обороняющимся замедлять наступление атакующих войск с обеих сторон дороги. На протяжении восьми дней императорская армия пыталась выбить повстанцев с вершины горы, и сражение при Таба-рудзака стало решающим для всей войны. В нем принимало участие около десяти тысяч солдат с каждой из сторон, и в ходе ожесточенных столкновений стороны потеряли примерно по четыре тысячи человек. Хотя императорская армия еще не развернулась в полную силу, все равно она обладала значительным огневым превосходством, расходуя в ходе штурма более трехсот тысяч единиц боеприпасов для стрелкового оружия в день. Мятежники, напротив, страдали от недостатка боеприпасов, и, кроме того, их боеспособность была ослаблена капризами погоды. Проливной дождь делал бесполезными их заряжаемые с дула винтовки, а одежда из хлопка насквозь пропитывалась водой. Но они сражались мечами, увязая в грязи, и при этом напевали песенку о том, что они боятся дождя больше, чем пушек. Несмотря на такие тяжелые условия, повстанцы удерживали свои позиции до 20 марта, когда императорская армия прорвала их западный фланг и захватила гребень горы. Мятежники отступили на восток, до города Узки, где они удерживали свои позиции вплоть до 2 апреля. Героические усилия повстанцев задержали наступление императорской армии с севера, но это не принесло им особой пользы. 15 апреля императорская армия, наступая с юго-запада, разбила мятежников у Кава-сири и прорвала осаду замка Кумамото. За пятьдесят четыре дня осады гарнизон Кумамото потерял около 20 процентов солдат, и, поскольку запасы продовольствия в замке подходили к концу, офицеры уже строили планы самоубийственного прорыва. Как вспоминал командир гарнизона, увидев приближение правительственных войск, солдаты плакали так, «словно их дети воскресли из мертвых».
