— Я не знаю, как сказать, чтобы не напугать тебя…
На ее лице появилось тревожное выражение:
— Слишком поздно. Неужели ты думаешь, что после такого предисловия я не испугаюсь?
— Я люблю тебя, — вырвалось у меня в ту же секунду, когда Холли замолчала. Я решил ничем не подкреплять свои слова — просто замер на месте и наблюдал, как выражение страха на ее лице сменилось потрясением.
Глаза Холли наполнились слезами, и, отвернувшись, она принялась смотреть на воду.
— Тебе не обязательно говорить это. Я счастлива, что сейчас здесь, с тобой.
— Холли, посмотри на меня.
Но она не двигалась, поэтому я силой развернул ее. Она быстро стерла стекающие по щекам слезы и закрыла глаза, чтобы я не заставил ее посмотреть мне в глаза.
— Прости меня.
— За что, Хол?
— За то, что ты вынужден был сказать это. Как бы я хотела не думать о твоих чувствах ко мне… и не желать ничего большего.
— Я люблю тебя, — снова произнес я и придвинулся ближе.
— Перестань, — прошептала она. — Это моя вина, что…
Я дотронулся пальцем до губ Холли, призывая ее замолчать:
— Я очень люблю тебя и не говорил об этом только потому, что у нас и так все было замечательно. Мне кажется, что реальный смысл этих слов можно понять, только когда… все меняется к худшему.
Холли открыла глаза, и мне показалось, что на этот раз она действительно мне поверила:
— Ты серьезно?
Я рассмеялся:
— Да, серьезно, я без ума от тебя.
Она обхватила меня руками за шею:
— И я… То есть… я тоже люблю тебя.
Я потянул ее за собой на песок и покрыл поцелуями все ее лицо.
— Гм! — раздался голос позади нас.
Холли отстранилась от меня, и мы увидели семейную пару с двумя маленькими детьми, которые торопливо проходили мимо нас. Она рассмеялась и поцеловала меня в щеку:
— Мне так неприятно, что я расплакалась.
— Плачь сколько угодно. Главное, чтобы ты была счастлива.
— Так и есть, — призналась она.
И я был счастлив. Вопреки всему.
Я быстро вышел из душа и обернул полотенце вокруг талии. Вернувшись в комнату, я увидел, что Холли крепко спит, лежа на животе в центре кровати. Белый гостиничный халат сполз с ее плеча, обнажив татуировку на лопатке — японский иероглиф. Я никогда не сомневался в том, из какого года эта Холли, но все равно хорошо, что у нее есть своя метка. Может быть, мне удастся уговорить ее вытатуировать под иероглифом два ноля и девятку.
Холли успела заснуть за те шесть или семь минут, что я был в душе, но ведь уже почти полночь. Вытряхнув песок из своих вещей, я оделся и наклонился к Холли:
— Я собираюсь в магазин. Что тебе купить?
Она приоткрыла глаза.
— Я не сплю. Пойдем вместе.
Я натянул на нее одеяло:
— Не надо, спи.
— Белье, — пробормотала она.
Я взглянул на оранжевый купальник, лежащий на полу. Ну конечно, она ведь носила его во время работы под форменной одеждой.
— Похоже, мы совсем не подготовились к поездке. Посмотрю, может быть, удастся что-то найти. Холли?
— Да?
— У меня есть ключ, поэтому не открывай никому дверь, ладно?
Она кивнула, и я тихо вышел из комнаты. Сувенирный магазин в холле был открыт круглые сутки. Мы с Холли могли бы стать живой рекламой отеля, потому что его логотип стоял практически на всех вещах, которые продавались там. Дама, дремавшая в кресле за прилавком, вскочила, когда я вошел.
— Я могу вам помочь?
— Гм… да. Во время перелета потерялся чемодан моей девушки. Ей нужна какая-нибудь одежда, белье и все такое… — Перебрав стопку футболок, я выбрал две разных размеров: маленькую и побольше.
— Какой размер она носит? — поинтересовалась женщина.
И тут уголком глаза я заметил, как у стойки портье напротив сувенирного магазина мелькнули рыжие волосы — кто-то небольшого роста взял визитку с информационного стенда.
— Гм… Точно не знаю. Дайте мне по одному предмету каждого размера, — ответил я. — Я сейчас вернусь.
Я в несколько шагов добрался до стойки портье. Ребенок уже повернулся ко мне спиной и направлялся в правую часть холла. Может быть, я сошел с ума, но это была та же девочка, которую я видел около зоопарка в июне этого года. Но на этот раз она казалась меньше ростом и младше на пару лет. Она вошла в маленькую комнату с торговыми автоматами. Прислонившись к стене, я решил дождаться, когда она выйдет. Было уже за полночь. Как может маленький ребенок разгуливать в одиночестве в такое время?
Я постоял еще минуту, но, не услышав ни звука, заглянул за угол. Автомат с содовой, генератор льда. Ее там не было, но ни одна рыжеволосая девочка не проходила мимо меня. Так куда же она подевалась?
Качая головой, я пошел прочь. Сон. Мне нужно поспать или некоторое время пожить спокойно, без приключений. Одного самого обычного дня было бы достаточно, чтобы начать трезво мыслить… Потому что сейчас, судя по всему, у меня уже начались галлюцинации.
Взад-вперед по холлу расхаживал мужчина в форме сотрудника отеля. Он посмотрел на меня, когда я снова направился к сувенирному магазину, и поинтересовался:
— Как поживаете, сэр?
Судя по надписи на груди, его звали Джон.
— Вы не видели здесь только что маленькую рыжеволосую девочку?
— Нет, вы кого-то ищете?
Я покачал головой, стараясь сохранить внешнее спокойствие.
— Нет, мне показалось странным, что ребенок гуляет без присмотра так поздно ночью. Вы менеджер?
Он ухмыльнулся:
— Младший менеджер, но в ночную смену я здесь главный.
Я достал фальшивый жетон сотрудника ФБР, быстро продемонстрировал его и тут же спрятал обратно. Отец и Дженни Стюарт всего один день тренировали меня как секретного агента, но этого мне оказалось достаточно, чтобы получить представление о способах защиты и, что более важно, о методах предотвращения проблем. Или, возможно, у меня всегда был талант к жизни под прикрытием… то есть к утаиванию многих вещей.
— Послушай, Джон, мне нужно взглянуть на поэтажный план всего отеля и на список постояльцев, который обновлялся бы каждый час, если возможно.
— Какие-то… проблемы? — запинаясь, спросил он.
— Пока нет. И нам нужно постараться, чтобы они не возникли. Я буду ждать эти бумаги в магазине. И помни — я под прикрытием, так что этого разговора между нами не было. Понятно? — грозно поинтересовался я, как это делают обычно тайные агенты в голливудских фильмах.
