— Кеннет знает, что ты здесь?
Положив второй ганни рядом с первым, она повернулась и посмотрела на меня. Я встретился с ней взглядом. Телиция дрожала. Опустив голову, она пошла к наполненному водой деревянному ведру в углу сарая. Рядом был черпак из тыквы. Она опустила его в ведро и, набрав воды, подошла ко мне. Я напился, отдал ей черпак, и она вернула его на место. Ее босые ноги утопали в опилках на полу. Телиция, держа большое грубое полотенце, начала нежно обтирать мое тело. Я весь был покрыт потом.
Мы были одни в сарае. Там находилось несколько стойл, пустых, но заполненных соломой.
Я откинул волосы, падающие ей на глаза. Она стояла на коленях около меня и, продолжая дрожать, вытирала мои ноги. Я повторил свой вопрос:
— Кеннет знает, что ты здесь?
Она молчала, не поднимая головы.
— Говори, женщина, — приказал я.
— Нет, — прошептала она, внезапно подняла голову и посмотрела на меня.
— В полдень за мной приедет повозка, — сказала она. — Меня отправят на рынок. Меня продадут.
— Я знаю, — ответил я.
— Я не хочу, чтобы меня продавали, — заплакала она.
— Ты — рабыня, — сказал я, — твои желания не важны.
— Я знаю, — прошептала Телиция. — Повозка скоро будет здесь.
Я кивнул. Ее свяжут, наденут капюшон, а потом посадят в повозку, чтобы отвезти на рынок.
Внезапно она отбросила полотенце и, всхлипывая, взглянула на меня. Ее светлые волосы рассыпались по плечам, голубые глаза были мокрыми от слез.
— Телиция у твоих ног, — прошептала она жалобно. — Господин…
Я поднял ее на руки и понес в одно из стойл, где осторожно положил на солому.
— Телиция! Телиция! — услышали мы голос Кеннета. Пробило десять часов, наступил горианский полдень.
— Я должна убежать, — заплакала Телиция.
Я потрогал ее клеймо и дотронулся пальцами до ошейника. Она лежала обнаженная на соломе и смотрела на меня.
Я покачал головой.
— Нет, Телиция, для таких, как ты, нет выхода. Ты — горианская рабыня.
— Я знаю.
— Телиция!
Кеннет появился у стойла. Мы быстро, виновато отпрянули друг от друга. Затем, немедленно склонив головы, опустились на колени перед свободным человеком.
— Где ты была? — спросил Кеннет.
— Здесь, господин, — проговорила она сквозь слезы.
— Надень свою тунику, — приказал он. — Повозка готова.
— Да, господин. — Телиция поспешно надела через голову свое крошечное, трогательное одеяние.
— Джейсон, — строго обратился ко мне Кеннет. — Кто-нибудь из свободных людей разрешил тебе вступить в связь с этой рабыней?
— Нет, господин, — ответил я, не поднимая головы.
— Ты понимаешь, что тебя могут убить за это? — поинтересовался Кеннет.
— Да, господин, — признался я.
— Ну, как она?
— Очаровательна и горяча, — ответил я.
Девушка покраснела. Я улыбнулся. Мне показалось, что Кеннет на самом деле не возражал против того, чтобы я занимался сексом с этой очаровательной девицей. Он не стал приковывать ее к кольцу этим утром, что обычно делается с девушкой, которую намереваются скоро продать. Наоборот, он дал ей свободно передвигаться. Я думаю, Кеннет был незлым человеком. Он, без сомнения, ожидал, что Телиция станет искать меня. И ее не очень искали. А потом Кеннет прямо направился в сарай, где я тренировался.
Кеннет бросил мне связывающий шнурок и поводок.
— Свяжи, прикрепи привязь, а потом доставь к повозке, — велел он мне.
— Да, господин, — ответил я, подошел к Телиции, связал ее руки за спиной и пристегнул поводок к кольцу на ошейнике.
Следует заметить, что Кеннет, позволив очаровательной рабыне заняться любовью, был уверен, что она разогреется перед продажей. Так что его посыл был не совсем альтруистичен. Живая, страстная женщина, конечно, ведет себя совершенно иначе в группе, чем вялая, холодная и неудовлетворенная. Конечно, существуют различные подходы в таких делах. Например, по-настоящему фригидную девушку почти обязательно продают первой. Сексуальная холодность является невротической роскошью, которой горианцы не считают нужным потакать. Это позволяется только свободным женщинам. Та самая рабыня, которая в первую продажу была фригидной, скорее всего, ко времени второй продажи, даже в течение одного года, станет удивительно сладострастной, нуждающейся в любви и прикосновении строгого хозяина.
— Пошли, — скомандовал Кеннет.
Я последовал за ним, ведя на поводке Телицию.
— Здравствуй, Кеннет, — сказал Борто, возница повозки с низкими бортами, запряженной тарларионом. — Я вижу, у тебя есть рабыня.
— Здравствуй, Борто, — ответил Кеннет. — Да, и я думаю, она теперь вполне готова к продаже.
Борто рассмеялся.
— Я привез тебе другую, на замену. — Борто указал на согнутую фигуру в мешке для невольников.
— Хорошо, — произнес Кеннет, — у нас мало конюшенных девиц. Они помогают держать рабов удовлетворенными и используются на легких работах, где жалко тратить мужскую силу.
Борто улыбнулся и протянул Кеннету записку, достав ее из туники. Кеннет взял ее и, прочитав, нахмурился.
— Понятно, — сказал он и приказал мне: — Посади Телицию в повозку и поводком свяжи ноги.
— Да, господин, — ответил я.
Телиция взглянула на меня. Ее руки были связаны за спиной, в глазах стояли слезы. Она подняла лицо ко мне, и я поцеловал ее в губы. Затем поднял ее в повозку и поставил коленями на доски. Короткое одеяние не закрывало ее очаровательную грудь. Одежда задралась на бедра. Я пропустил поводок между ее ногами, связав им скрещенные лодыжки. Таким образом я зафиксировал рабыню в положении, из которого она не могла подняться и которое заставляло ее держать голову опущенной. Это обычный галстук смирения для рабынь.
Девушка в мешке сердито и раздраженно зашевелилась.
— Она разве не знает, что не должна двигаться? — спросил Кеннет.
Борто засмеялся.
— Очевидно, нет, — сказал он.
— В записке ничего не говорится о том, что она не подойдет в конюшенные шлюхи, — сказал Кеннет.
— Несомненно, ее следует обучить кое-чему, — заметил Борто.
— Барус! — позвал Кеннет.
— Да, — ответил тот. Он находился рядом, пересчитывая мешки с кормом.
— Принеси конюшенный ошейник, — велел Кеннет.
Барус отложил таблицу и перо и отправился в стоящее рядом маленькое здание. Там находилось помещение для инструментов.
— Надень на Телицию капюшон, — приказал мне Кеннет.
