Тохтамыш не прислушался к совету Сары-Ходжи, оставив ярлык на Владимирское княжение в руках у московского князя. Послы Дмитрия Донского пообещали увеличить размер дани вдвое, это склонило чашу весов в споре за ярлык на их сторону. Опять же опираясь на опыт Тимура, Тохтамыш оставил заложником в Сарае старшего сына московского князя, а также сыновей суздальского, тверского и рязанского князей. Так-то исправнее будут ему русские князья дань возить, полагал Тохтамыш.
Глава седьмая. «Черный бор»
Всякая выплата сверх установленной нормы, будь то чрезвычайный налог или пеня за просроченный штраф, называлась на Руси «черным бором».
Выторговав для себя у Тохтамыша ярлык на Владимирское княжение, Дмитрий Донской разослал гонцов по городам и весям с повелением ко всем людям, знатным и незнатным, к осени приготовить деньги для дополнительного налога в Орду. Купеческие братчины были обязаны выложить от десяти до двадцати московских гривен, исходя из количества сотоварищей в каждом купеческом сообществе. Бояре были должны заплатить по гривне со двора. Ремесленные сообщества облагались налогом в три московские гривны каждое. Смерды должны были выплатить по полгривны с каждого села, где имелись не меньше десятка лошадных хозяев.
Московской гривной называли разрубленную пополам новгородскую серебряную гривну, имевшую самый большой вес среди прочих денежных знаков Древней Руси. Также московскую гривну называли еще рублем, от слова «рубить». Рублями называли и более мелкие серебряные монеты, и просто кусочки серебра разного веса, имевшие хождение среди торговцев и ростовщиков. Номинал всех денег той эпохи определялся по их весу, а также по соотношению серебра к золоту. В Литве и Польше золото было дороже серебра в сорок раз, в Золотой Орде золото превышало ценность серебра в тридцать раз, на Руси золото было дороже серебра в семьдесят раз.
Как ни постыдно было Дмитрию Донскому это унизительное согласие возобновить ежегодные выплаты дани в Орду, ему приходилось мириться с этим. Для войны с Тохтамышем у Дмитрия теперь было слишком мало сил. К тому же нужно было поднимать из руин Москву и другие города, сожженные ордой Тохтамыша.
Во многих городах и деревнях наместники и сельские старосты столкнулись с сильным недовольством людей, многие из которых и без того были разорены набегом Тохтамыша. Смерды и ремесленники роптали, мол, отдадим великому князю последнее, а сами с чем останемся? Вот тебе и победитель Мамая! Сам в ноги Тохтамышу поклонился, а ведь носит прозвище Донского!
Кое-где люди взялись за колья и топоры, не желая платить «черный бор». «Мало нас татары пограбили, теперь еще великий князь по миру пустить хочет!» Возмутились жители в Дмитрове и Верее, изгнав оттуда великокняжеских наместников.
Дмитрий Иванович отдал Дмитров и Верею во владение своему брату Владимиру, повелев ему любыми средствами собрать с этих городов «черный бор». Владимир прибыл с дружиной сначала в Дмитров, потом в Верею. Ему удалось уговорить жителей этих городов собрать деньги для двойного «ордынского выхода». При этом Владимир пустился на хитрость, сказав дмитровцам и верейцам, что великий князь будет платить дань в Орду год-два, не дольше, пока не отстроит заново Москву. Слушая Владимира, люди охотнее отдавали последнее серебро, пребывая в уверенности, что Дмитрий Донской, победитель Мамая, в скором времени победит и Тохтамыша.
Отказались платить «черный бор» и новгородцы. Великому князю пришлось отправить в Новгород боярина Федора Свибла с сильной дружиной. Федор Свибл долго убеждал строптивых бояр и купцов новгородских порастрясти свою мошну во благо Московскому княжеству, от которого они не раз получали помощь против Литвы и ливонских рыцарей. Собравшись на вече, новгородцы пошумели, повозмущались, но раскошелиться все-таки согласились. Денег, привезенных Федором Свиблом из Новгорода, с лихвой хватило, чтобы восполнить недостачу в двойном «ордынском выходе» и пополнить изрядно оскудевшую великокняжескую казну.
Глава восьмая. Брат на брата
В Суздале умер тесть московского князя Дмитрий Константинович, завещавший главные княжеские столы в своей вотчине своим сыновьям. Однако с этим не согласился брат покойного Борис Константинович, который отправился в Орду и выпросил у Тохтамыша ярлык на нижегородский стол. К тому времени Нижний Новгород, расположенный на торговом волжском речном пути, стал крупнее и богаче Суздаля. Нижний Новгород возвысился до стольного града Суздальского княжества.
Свой бывший удел Городец Борис Константинович уступил своему племяннику Симеону, а в Суздале сел другой его племянник Василий Кирдяпа, отпущенный из Орды Тохтамышем. Таким образом, Борис Константинович унаследовал верховенство в Суздальско-Нижегородском княжестве по отчине и дедине, как было заведено у дедов и прадедов.
Племянники Бориса Константиновича не пожелали мириться с главенством дяди. Они обратились за помощью к московскому князю, женатому на их родной сестре.
Дмитрий Донской, хоть и питал неприязнь к своим шурьям, по вине которых Тохтамыш разорил Москву, но все же решил оказать им поддержку. На глазах у Дмитрия Донского раз за разом сталкивались два способа наследования власти: от старшего брата к младшему и от отца к сыну. Ломка старинных дедовских устоев уже давно происходит на Руси, неизменно сопровождаясь кровавыми междоусобными распрями между дядьями и племянниками. Дмитрий Донской выступал за новый порядок престолонаследия — от отца к сыну, как было заведено в роду Ивана Калиты, поэтому он согласился помочь Симеону и Василию Кирдяпе в их стремлении отнять у дяди отцовский стол. Великий князь придал братьям два полка, звенигородский и волоколамский, отправляя их в поход против Бориса Константиновича.
Собирался Дмитрий отправить на захват Нижнего Новгорода и своего двоюродного брата Владимира, но тот наотрез отказался участвовать в этом деле. Владимир не мог простить Симеону и Василию Кирдяпе их предательского поведения во время нашествия Тохтамыша. «За такое зло нужно воздавать еще большим злом, брат, — сказал Владимир великому князю, — а ты печешься об этих злыднях, стараешься возвысить их над Борисом Константиновичем. Иль память твоя коротка? Иль поддался ты на уговоры супруги своей?»
К удивлению и негодованию Дмитрия, кое-кто из московских бояр поддержал Владимира, тоже не пожелав воевать с Борисом Константиновичем. Эти люди раздражали Дмитрия своим вызывающим поведением с той самой поры, как они были удалены из княжого совета. Особенно громко выступал против многих решений великого князя Федор Воронец, называя их вредными и необдуманными.
В прошлом году, когда Олег Рязанский разорил Коломну, мстя московлянам за опустошенную ими Рязань сразу после набега Тохтамыша, Дмитрий послал войско против Олега, желая жестоко наказать его. Федор Воронец заявлял тогда во всеуслышание, что с Олегом надо не враждовать, а заключить с ним союзный договор. Но Дмитрий не прислушался к совету Федора Воронца. В результате московское войско было разбито рязанцами. Дмитрию пришлось волей-неволей договариваться с Олегом мирным путем, поскольку в это же время новгородские ушкуйники разграбили Кострому. Для одновременной войны с Рязанью и Новгородом у Москвы не было сил; у Дмитрия не было денег на содержание большого войска.
