— Вперед, — командует Рей. Бет садится между Винсом и Ленни, привалившимся к окну.
Рей начинает пересчитывать пачки стодолларовых купюр.
— Ты сказал, что отпустишь нас, когда получишь деньги, — напоминает Бет.
Рей улыбается. Чешет в затылке. Изображает удивление.
— Я тебе так скажу. Если твой дружок признается, за кого голосовал, я вас отпущу.
— Нет, — настаивает Винс.
Рей хохочет.
— Не пойму, бля, что за важность, за кого ты голосовал.
— Правда хочешь знать? — спрашивает Винс.
— Ага. Хочу.
Винс поправляет зеркало заднего вида, чтобы глаза Рея оказались в центре. «Чего тянуть?» — думает Винс. Он касается ноги Бет. Бет поднимает на него взгляд, полный надежды, словно зная, что он ждал подходящего момента, чтобы что-то сделать.
— Впервые я по уголовке попал в колонию для несовершеннолетних в четырнадцать лет.
— Я в девять, — отвечает Рей. — Ну и что?
Винс продолжает:
— Через две недели после того, как мне исполнилось восемнадцать, я сел уже во взрослую колонию. Так что я всю свою жизнь остаюсь осужденным уголовником. Знаешь, что теряет человек, обвиненный в уголовном преступлении? Во-первых, право иметь оружие. Во-вторых, право голосовать. Все президентские выборы на моем веку случались, когда я либо сидел в тюрьме, либо отбывал условное наказание. Но ни разу мне не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь жаловался, что ему запрещено голосовать. Всем плевать, ведь так?
Рей пожимает плечами.
— Голосуют и платят налоги одни придурки. И работают один придурки. А пушки — да это вообще не проблема. Ствол можно и на улице найти. Любой уголовник в состоянии купить пистолет. А вот попробуй проголосовать в тюрьме. Не получится. Если вдуматься, это смешно: единственное, что нам НЕ позволено, нам и так на хер не нужно. Но потом я кое-что понял. — Винс косится на Бет, которая внимательно следит за ним. Снова встречается взглядом с Реем в зеркале. — Вот наша прошлая жизнь, Рей. Она крутилась не вокруг денег, наркоты, баб и даже власти. Мы пытались заполнить некую дыру. Огромную блядскую дыру. Еще один навар, еще одно дело… больше выпивки, больше шлюх, больше бабок. Но эта дыра никак не заполняется. Нам кажется, что мы такие умники, потому что не следуем правилам. Но скажи мне, Рей, ты хоть раз видел состарившегося счастливого уголовника? Видел, чтобы один из нас сидел в саду со своими внуками? А знаешь, почему ты этого не видел? Потому что к этому времени от тебя остается только дыра.
Рей молча смотрит ему в глаза.
— Когда меня включили в программу по защите свидетелей, я должен был стать новым человеком. Должен был измениться. Но я взялся за старое. И остался все тем же говнюком. — Винс вытаскивает бумажник. — И вот неделю назад получаю по почте это. — Он протягивает мятую учетную карточку Рею, сидящему сзади. — И я вдруг подумал: а может, оставить попытки измениться? Может, просто стать этим человеком? Тем, кто указан в карточке.
Рей вертит карточку в руках и возвращает Винсу.
— Что будет после того, как ты получишь деньги, Рей? После того, как встретишься с почтальоном? Сколько тебе нужно для полного счастья? Пятьдесят? Сто? Миллион? Тебе всегда будет мало. Дыра расширяется. Чем больше в нее бросаешь, тем больше она требует. Убей меня. Убей почтальона. Перестреляй весь город, Рей. Забери все, что у них есть. А что потом?
Винс оборачивается к Рею.
— Нам подарили свободу, Рей! Не от тюрьмы. От нас самих, какими мы были раньше. Нам сказали: «Иди и стань кем-нибудь другим. Залатай дыру…» Ты хоть понимаешь, как редко выпадает такая возможность? И насколько это трудно? Никакое дело в нашей жизни не требовало от нас столько храбрости. Но стоит захотеть, и возможность появится, Рей. Всего-то и надо… вставать утром с постели. Идти на работу. — Он поворачивается к Бет и берет ее за руку. — Возвращаться вечером домой и заботиться о своей семье. — Винс снова смотрит на Рея. — Всего-то и надо — проголосовать.
Рей отводит глаза.
— Нельзя тебе в Нью-Йорк, когда это все закончится, — продолжает Винс. — Я только что оттуда. Видел Джонни-Малыша.
Рей впивается взглядом в Винса.
— Я пошел к нему, потому что думал, что он подослал тебя сюда, чтобы убрать меня. — Винс пожимает плечами. — Оказалось, он обо мне и знать не знает. Кармин. Андж. Тоддо. Я их всех видел. В картишки перекинулись на Мотт-Стрит. Все расспрашивали о тебе. Джон тоже.
Верхняя губа Рея шевелится в полуулыбке от воспоминаний.
— Как там Джон? — спрашивает он шепотом. — Его сын…
— Да. Знаю. Ведь это ты помог ему разобраться, Рей? С тем, кто сбил его сына. Твоих рук дело. Ну… Джон отправил меня сюда, чтобы я разобрался с тобой.
Рей смотрит на него.
— Брехня.
— Он послал меня назад, чтобы я убил тебя, Рей.
Лицо Рея остается бесстрастным.
— Не верю.
— Тебе нельзя возвращаться, — настаивает Винс. — Никогда. Рей-Прут умер. Как Марти Хейген. Мы умерли в ту секунду, когда нас включили в программу. Теперь у нас всего два выхода. Можно стать призраком и слоняться, думая, что ты жив. А можно стать другим человеком.
Рей чешет в затылке.
Винс подается вперед.
— Поехали к маршалам, Рей. Расскажешь им, что Готти в курсе, где ты сейчас. Все им расскажи, И начни сначала. И узнаешь, можем ли мы что-то сделать с этой жизнью.
Рей опускает глаза на пачки купюр на коленях.
— Рей, если возьмешь эти деньги… если встретишься с почтальоном, значит, ты все тот же безмозглый мудак, каким был всегда. И останешься ты призраком Рея-Прута, который думает, что по-прежнему жив. И, взглянув на тебя, человек увидит только дыру на том месте, где когда-то был ты.
Рей смотрит на него, и Винс замечает в его глазах проблеск понимания и надежды.
— Посмотри на меня, — не унимается Винс. — Я, наверное, наименее полезный гражданин этой страны. Мне тридцать шесть. Я за свою жизнь ни дня не проработал честно, до того как пришел в магазин пончиков. Но сегодня я проголосовал. И мой голос имеет такое же значение, как остальные. Да, для других придурков это, может, и неважно, а для меня… для меня важно.
Рей проводит рукой по лбу. Косится на Бет, потом на Винса. В окно. На улице ветер играет ветвями деревьев у тротуара. Он поворачивается к Винсу, и Винс понимает, что ничего не изменилось.
— Поворачивай. Поехали, — говорит Рей.
Винс держит руку Бет. Они молча едут по Третьей авеню, вывеска «Дикс Драйв-ин» светится неподалеку. Винс останавливается перед светофором, ветер слегка покачивает машину из стороны в сторону; Рей выглядит растерянным.
— Знаешь, почему я тебе не верю? — спрашивает он. — Насчет Джона.
