кровь вновь добавили жидкого свинца, тело стало неповоротливым и тяжёлым, как ржавый крейсер, в висках загудело… Тем временем Императрица, не стесняясь, развязала узел платья, и ткань алой лужей легла под ноги. Под одеждой на женщине не было ничего. Абсолютно обнажённая, она переступила через платье и подошла к Реджу, который явно с трудом сел на диване и сжал челюсти так сильно, что на впалых, покрытых отросшей щетиной щеках проступили желваки. Он смотрел на Императрицу не мигая, и что-то подсказывало, что сейчас между ними идёт незримый бой, который Редж с треском проигрывает. Не будь он после вольтеранцев, выдержал бы, но не сейчас…
Я попыталась сделать шаг в их сторону, но меня прострелило молнией боли, и непослушное тело принялось оседать на мраморный пол. Шварх-шварх-шварх! Кто-то справа шевельнулся. Я вспомнила, что здесь ещё и Матвей.
Из последних сил повернулась к нему и прошептала одними губами «помоги».
Только и требовалось, чтобы кто-то унёс меня из зоны действия гипноза Императрицы, но Матвей понял всё не так. Вместо того чтобы схватить меня и вынести из зала, он внезапно шумно выдохнул и метнулся между Реджем и Лиареллой.
– Ваше императорское величество, так нельзя… – начал он, но пиксиянка уделила ему лишь секунду, после чего Матвей рухнул на пол как подкошенный с закатившимися глазами.
Дрожь колючей дробью пронеслась по моему телу, во рту появился привкус желчи. Вот так просто Матвей по одному моему слову встал между Реджем и Лиареллой. Понимая, как много значит для меня Редж на самом деле. Понимая, что рискует жизнью.
Лиарелла тем временем поставила колени на диван, забираясь на полуларка. Лиарелла ощупала плечи Реджа и потёрлась об него грудью, что-то мурлыкнула. Полуларк возразил, но так тихо, что я не услышала слов. Матвей… лежал рядом, не издавая ни звука. Наверное, это и придало мне крупицу сил. Превозмогая колоссальную тяжесть и боль во всём теле, словно в меня вонзили тысячи игл, я дотянулась до наручного браслета и нажала кнопку отправки аудиофайла.
Нет, я не пиксиянка. И Лайса, и Линда, и Лиарелла заблуждались. Я поняла, что не обладаю пси-способностями, ещё на корабле, когда не получалось даже самое простенькое задание. Я всего лишь человек…
…Но всё ещё кое-что могу.
Ну же, Ким, давай. Как мы договаривались. Я верю в тебя!
Секунда-другая-третья…
Лиарелла потянулась к брюкам Реджа, в тишине просторного зала послышался вжик молнии, а затем из динамиков на весь дворец оглушительно разнеслось:
«Ох, ты ещё не поняла, Виклори? Да мне плевать на них! Я отдала команду изучать эти гены потому, что они есть у определённого процента пиксиянок…»
Императрица вздрогнула и резко спрыгнула с полуларка.
– Ты, тварь, как ты это сделала?!
«Каждая из них теоретически может захватить моё место – отсюда и жёсткая централизованная наследственная власть…»
– Да кем ты себя возомнила? Ты пожалеешь…
Дышать стало тяжело, воздух раскалился в лёгких.
Яркие, полные негодования голубые глаза Императрицы – последнее, что я увидела перед тем, как зажмурилась. Меня как будто гравиплатформой придавили, телу было тяжело, но впервые за долгое время я получала истинное удовольствие от осознания содеянного. Мы с Кимом договорились о запасном плане. Императрица Пикса – слишком опасный враг, чтобы брать его в союзники, это было понятно с самого начала. Что бы она ни попросила взамен свободы вольтов, скорее всего, это будет невозможно реализовать. А вот настроить её же самых верных подданных против – можно попытаться. Не зря я столько времени ходила по дворцу и расставляла крошечные динамики, чтобы в нужный момент Ким удалённо подсоединился к электронике и проиграл тот файл, что я ему скину.
План был хрупкий…
С тем, что Линда, Лайса и многие поданные действительно восхищались Императрицей, вывести их против неё было сложно, но попытаться стоило. Главной задачей было раскачать Императрицу так, чтобы она забылась и сказала правду. Весь наш продолжительный диалог, всё, чем она со мной делилась, – это было своего рода прелюдией.
В психологии такое называется когнитивным искажением, когда мы оцениваем значимость гуманоида не по тому, как он к нам относится, а по тому, как мы сами – к нему. Эту схему мои студенты часто использовали для быстрых знакомств в барах: стоит уронить салфетку на глазах девушки, она её поднимет, и после этого, казалось бы, незамысловатого действия незнакомка даст свой номер коммуникатора куда как с большей охотой, чем если бы салфетку не поднимала. Хотя если вдуматься – она сама сделала одолжение. Так мы ценим больше мебель, которую собираем самостоятельно, и отношения, в которые финансово вкладываемся со своей стороны. Императрица тоже вложилась в меня – но на своём языке: раскрыла тайну возникновения пикси, рассказала об экспериментах над людьми, пожаловалась на тяжёлую долю пиксиянок. Я тянула время и внимательно слушала, чтобы получить ответ на самый важный вопрос в конце.
А дальше – Императрица сама себя скомпрометировала. Она показала, что презирает и не ценит тот круг пиксиянок, на который опирается властью. Когда я летела на Пикс, это предположение было шатким, так как построить достоверный психологический портрет в столько короткий промежуток времени архисложно, но не беспочвенным. В конце концов, специалист я поведенческому анализу или нет? Ким выдал все материалы, которые имел о Лиарелле, и я сделала вывод, что могу попытаться сыграть на этом.
Голова закружилась от недостатка кислорода. Я открыла рот, пытаясь вдохнуть, но почему-то не получалось дышать. Меньше чем через полминуты послышались крики и оры. Миталла, та самая пиксиянка, что отстаивала права Императрицы на рождение детей на Падэме-3, первой ворвалась в зал.
– Что это значит?!
– Это всё подстроено, я такого не говорила…
– А тогда что он здесь делает?!
– Да как ты смеешь так говорить со своей Императрицей?!
Миталла отвлекла внимание Лиареллы на себя, и я как выброшенная на берег рыба судорожно глотнула воздух. Кислород! Наконец-то! Снова топот, и ещё больше разгневанных криков смешались, создавая ошеломительную симфонию шума. Десятки пар ног, в основном обутые в женскую обувь, сумасшедшим калейдоскопом замелькали перед глазами… К общему хаосу добавились цветастые юбки и платья самых разных фасонов, сладкие и несочетающиеся духи, визги, плач и даже лязг металла. На меня кто-то наступил и ойкнул.
С трудом концентрируясь на движениях собственного тела, я тряхнула головой, прогоняя туман, и поползла к Реджу. Императрицу окружили разгневанные пиксиянки, ей стало окончательно не до меня, и внушение, похоже, перестало действовать.
С трудом забравшись на диван, я дотронулась до шеи мужчины, проверяя пульс. Редж приоткрыл
