огонь и воду.
В то, что все пройдет втайне, хитроумный бастард, конечно же, не очень верил. Хотя бы из-за того господина, которому понадобились заложники. А жена и дочь, несомненно, заложники! Значит, с Эсташа что-то потребуют.
Но кто и что именно? Рено де Даммартен? Да, кандидатура наиболее подходящая. Тем более, что Эврар – его человек. По крайней мере, был. А сейчас поди знай, кому он служит этот скользкий, как угорь, бастард.
Но заказчиком похищения вполне мог быть и кто-то другой. Другой… Эсташ долго перебирал в памяти всех своих врагов и недоброжелателей, пока ему словно занозу не вогнали в мягкое место. Барон Гамфруа де Герсинген!
Его злопамятность превратилась в манию. Он преследовал отца, пока не довел его до могилы, а теперь взялся за Эсташа. Ведь это с подачи Гамфруа де Герсингена граф начал копать под Эсташа. Именно он подкупил Жана де Трие, чтобы тот доложил графу о злоупотреблениях сенешаля.
Однако ладно, сам виноват, что не смог как следует спрятать концы в воду. Да и Жоффруа хорош, много чего накрутил. Но неужели ненависть барона к роду Баскетов зашла настолько далеко, что он решил мстить самому Черному Монаху?
Замок Гамфруа де Герсингена – сарай, по сравнению с крепостью Рено де Даммартена. Взять его приступом – проще простого. Неужто барон настолько глуп, что решил связаться с Бичом Проливов? Этим поступком он подписал себе и своей семье смертный приговор. Если с Абаль и дочерью случится непоправимое, Эсташ уже поклялся самой страшной клятвой колдуна Абд Ар-Рахмана извести род заказчика похищения под корень.
Нет, здесь что-то не то… Возможно, похищение как-то и связано с графом, но с женщинами он точно не воюет. Воспитание не позволяет. Поймать бывшего сенешеля и вздернуть его на первой попавшейся осине – это в духе Рено. Сжечь виллу – тоже. Но стать тюремщиком жены дворянина без следствия и суда он не осмелится.
Тогда кто? Кто?!
– Пьер, ко мне! – решительно позвал Эсташ.
К нему подбежал Пьер Ломбардец, один из самых смышленых лесовиков. Он был с Эсташем с самого начала. Черный Монах назначил его сержантом и платил ему больше всех.
– Слушаю, сеньор!
– Отбери два десятка людей. Наших, лесовиков, лучших следопытов. Достань коней, выносливых скакунов. Нет, угонять у местного барона не нужно! Купите на рынке. Здесь неподалеку есть городок, лошадиные торги там проходят в праздничные и воскресные дни. А завтра как раз воскресенье. Даю тебе сутки! Вот деньги… – Эсташ передал сержанту увесистый кошелек с золотыми.
– Будет исполнено! – Ломбардец убежал.
– Алар! Поди сюда!
Это был лучший следопыт лесовиков. Мало того, Алар Бретонец обладал удивительным искусством перевоплощения. В нем пропадал большой артист. За считанные мгновения он мог превратиться из цветущего молодого парня в пьяницу, пропившего последние монеты, бродячего ремесленника, старого хрыча-попрошайку, а то и в толстую бабищу-торговку. При этом менялся и его голос.
– Вот что, время у тебя еще есть, – Эсташ глянул на небо; солнце уже перевалило за полуденную черту и плавно опускалось к дальним лесам, – поэтому найди какую-нибудь старую клячу – купи! А то знаю я тебя… – и порыскай по округе в образе виллана-недотепы. Скорее всего, похитители отправились на север по старой дороге. Они должны были останавливаться на постоялых дворах. Ведь с ними женщина и ребенок. А экипаж по лесу не пройдет. Отыщи мне до вечера начало следа!
– Это мы запросто! – осклабился Алар и исчез – словно сквозь землю провалился.
Он появился лишь в сумерках. Охрана лагеря не узнала Бретонца и не хотела пропускать его к Черному Монаху, и Алар, войдя в образ бедного крестьянина, затеял целое представление, предлагая купить у него лошадку, лучшие годы которой прошли давным-давно. Его выступление прекратил Эсташ, которого начал раздражать визгливый голос «виллана».
– Какого дьявола ты устроил тут балаган?! – гневно спросил он, поняв, кто перед ним. – Нашел время… Докладывай, если есть что.
– Обижаете, сеньор! След найден. Все как вы сказали. На ближайшем отсюда постоялом дворе мне отдали лоскут материи, явно от платья, который был выброшен из окна кареты. Вот он… – Алар с победным видом всучил Эсташу свою добычу.
Черный Монах лишь скрипнул зубами, почуяв знакомый запах любимого парфюма Абаль. И лоскут он тоже узнал.
Платье из английской шарлаха, шерстяной ткани красного цвета, от которого он был отрезан, Эсташ подарил Абаль при рождении дочери. Оно было богато расшито золотой нитью и жемчугом. А еще Эсташ понял, что Абаль, как и все гордые испанки, так и не рассталась с навахой, защитницей женской чести в опасные житейские моменты. Нож носился скрытно, поэтому рутьеры не заметили его. Именно навахой и был отрезан лоскут.
Испанки, трепетно относящиеся к своей репутации, обычно носили небольшую наваху на груди или прятали ее под платьем. Если честь девушки или женщины была под угрозой, в руках у нее оказывалась наваха, которая незамедлительно пускалась в ход. Женская наваха «салва вирго» (хранитель чести) по сравнению с мужскими ножами отличалась лишь небольшими размерами и изяществом отделки…
На следующий день небольшая кавалькада лесовиков во главе с Черным Монахом на горячих скакунах вихрем помчалась по старой дороге. Она шла лесами и перелесками в отличие от новой, проложенной совсем недавно на свободном от деревьев и кустов пространстве, – из-за опасений внезапного нападения бродячих банд. Тем не менее и старой дорогой люди пользовались, так как она была короче. К тому же что взять у бедного виллана? Только его жизнь. Но ее могли отнять лишь рутьеры, однако они больше предпочитали нападения на богатых господ, у которых было чем поживиться.
Черного Монаха порадовали известия только на третьем постоялом дворе в портовом городе Сен-Мало. Он наконец узнал, кто стоит за похищением Абаль и дочери. Рутьеры, изрядно подогретые вином, не сдерживали языки, и разбитной малый, обслуживающий их за столом, рассказал, что наемники часто называли имя своего господина – Кадок. В порту Эсташ узнал, что рутьеров ждали три галеры, которые взяли курс на север.
Теперь он не сомневался, что Абаль и дочь могут находиться или в Гаиллоне, который находился под властью Кадока, или в каком-нибудь поместье вблизи Руана. А это значило, что для спасения жены ему придется с огромным риском подняться вверх по Сене и распотрошить змеиное гнездо любимчика короля Филиппа-Августа.
Гаиллон был небольшим городишком, не имел ни сильной крепости, ни замка, а значит, задача была не столь уж сложной. Вот только главная проблема заключалась в том, что Кадока окружали неистовые рутьеры…
Но об этом Черный Монах уже не задумывался. Как-нибудь обойдется… Дромон мчался
