вместо яркого дневного белого загорается красно-лиловое, безумно красивое.
– Костров, ты романтик? – Смеюсь и слышу из-за двери его голос.
– Я однозначно романтик.
Он улыбается, я это слышу и бью под водой ногами от восторга. Даже сажусь на дно в нетерпении: расслабиться уже не могу.
Костров заходит в ванную, снимает футболку. Внутри меня все ликует, внизу живота теплеет от одного этого вида. Похоже, я заполучила самого красивого парня в мире, от которого подкашиваются коленки.
Он садится рядом с ванной, упирается в бортик подбородком и смотрит на меня.
– Что? Ты не ко мне?
– Места мало, – улыбается Тимур.
Эта подсветка делает его космически красивым, аж дух захватывает. Я протягиваю руку и, кажется, впервые без опасений, что он отстранится, свободно глажу его лицо.
Довольно скоро мне становится мало одной руки, и я достаю из воды вторую. Массирую Кострову виски, голову. Разглаживаю морщинки на лбу, напряженную переносицу. Он закрывает глаза, затаив дыхание, и просто ждет, когда я сделаю следующий шаг, без всякой спешки, будто у нас еще очень-очень много времени.
– Эй! – зову я его.
Губы зудят от фантомного ощущения прикосновения. Мне очень сильно хочется целоваться с ним так, чтобы челюсть болела.
– Ты все выбросила из головы?
– Да.
– Значит, я могу приступать к практическим занятиям? – Он шепчет это где-то у моего уха, и его дыхание колышет волосы. Тимур касается их кончиком носа.
– Значит, теория изучена? – Я почти не дышу.
– Да, усвоил некоторое количество информации.
– По методичкам?
– Само собой. В библиотеке. Там все есть, я же говорил.
Он не целует меня, но очень к этому близок, сердце рвется из груди, перекрывая доступ кислорода в легкие, и кажется, что бьется уже где-то в горле.
– Ты присоединишься или как? – нетерпеливо спрашиваю я.
Он толкает меня и заставляет лечь в ванну.
– Или как. Не мешай, – менторским голосом произносит Костров и грозит пальцем.
Он смотрит мне в глаза, и это завораживает настолько, что я не замечаю его рук, а они уже касаются моего тела. Проходят по ребрам, к бедрам и ныряют под коленки. Он раздвигает мои ноги так, как удобно ему, нависает над ванной и коротко, нежно целует, в то время как пальцы описывают совершенно непростительный круг по клитору.
Теорию он выучил однозначно на пятерку.
– Иди ко мне! – Я отрываю пальцы от бортика ванной буквально через силу и тянусь, чтобы затащить Тимура к себе, а он смеется и качает головой.
– Нет, нет, нет, – шепчет он где-то у виска, оставляет там поцелуй, потом крадется к губам и целует мучительно медленно.
У меня голова кружится и все тело сладко ноет – поет, пока на нем играет Костров.
Тимур целует снова и снова. Не понимаю, за что такие пытки, если можно просто раздеться и залезть в ванну! Но в этом что-то есть.
– Я… не… понимаю. – Ловлю губами воздух и всякий раз получаю поцелуй от довольного собой отличника.
– Убью… тебя… Костров…
Я выгибаюсь, хватаю ртом воздух и вцепляюсь в его руку, сжав при этом бедра. Это еще не конец, но очень возможно, что он не за горами. Никогда не пробовала так, даже наедине с собой. Думала, это невозможно, и на лекции Ливанова лукавила, что могу кончить. На деле я сама не знаю.
– Черт! – бормочет Костров и поднимается.
Что-то происходит вокруг меня, но я ничего не вижу. Тимур оказывается за моей спиной, прижимает к себе, целует плечи, шею. Его бедра касаются моих, его ступни не дают моим соскользнуть. Его свободная рука сжимает мою грудь, а я не успеваю даже понять, что из происходящего мне нравится больше.
– Н… н… – Это я говорю?
– М? – Он вопросительно мычит.
Я трясу головой – то ли отрицая, то ли соглашаясь.
Костров мучает мое тело так, будто оно ему что-то должно. Чувствую его поцелуи на шее, за ухом. Его руки, его дыхание в волосах. Он становится единственным существующим веществом на свете, которое строит вокруг меня и небо, и землю, и воздух, – это потрясно.
Проглотив воздух, я откидываю голову на плечо Кострова, а тело делает все само – бедра сжимаются сильнее, неторопливые пальцы двигаются внутри все медленнее, но глубже. Я выгибаюсь, и – да. Это то, чего я ждала. Болезненно пульсирующее по всему телу ощущение – вспышки на одной пылающей огнем точке.
– Да не может быть, чтобы этому… в библиотеке…
– Я тебе говорил, студенты не используют и тридцати процентов возможностей вуза.
Лежу, откинувшись Кострову на грудь, и пытаюсь считать мерцающие перед глазами звезды.
– Ну, как практическое занятие?
– Подожди, это не все, что мне интересно.
– Я живая отсюда выйду?
– Почти уверен, что да. На всякий случай можем надеть тебе на руку пульсометр. Так, ну что, в сознании? Выходим?
– Сейчас? А…
– Куча дел, Ася, давай шевелись!
И он резко встает, заливая пол водой, стекающей со штанов. Снимает их и бросает в раковину. Туда же летят трусы. Я любуюсь им и улыбаюсь. Костров будто не понимает, что только что сделал, – это очаровывает не меньше, чем только что полученный оргазм.
– Тебя что, на руках нести?
– Пожалуй. – Улыбаюсь ему, а он просто подхватывает меня под мышки и вытаскивает из воды. Тело тут же покрывается мурашками.
– Холодно! – визжу я и обхватываю Тимура ногами. Он обнимает крепче и открывает дверь ванной, но становится еще хуже. – Эй, тут же окно панорамное!
– Кроме тебя, я никому не нужен. – Он смеется, уносит меня в спальню, бросает на кровать и нависает сверху. – Готова?
– К чему?
– Вторая глава методички. Лискина, у меня очень много работы, говорил же! Я намерен изучить вопрос со всех сторон!
* * *
– У меня сомнения, – говорю я серьезно.
Костров отстраняется. Между бровей тут же возникает морщинка, видимо запускается мыслительный процесс.
– Ты правда все по книжкам? – спрашиваю.
– Переживаешь, что ты у меня не первая? – Он смеется.
Я вижу облегчение на его лице. Он когда-нибудь поверит, что это все? Что я пропала?
– Ты просто очень старательный и… ответственный.
– Это плохо?
– Это потрясающе!
– Тогда в чем вопрос?
– Не верится.
– Ну давай, пока ты там будешь думать «верить – не верить», я займусь делом. Окей?
– Каким?
– Мы договорились, что ты не болтаешь. – Он мягко целует мои приоткрытые губы. – Вот и не болтай. – И целует в шею. – Просто позволь мне попрактиковаться. – Проходит по груди вниз, к животу. – И не мешай. – Покрывает поцелуями бедра. – Потом, если захочешь, можешь делать со мной что угодно.
О, а я
