под их ошарашенными взглядами.
— Ваше здоровье, мальчики! — воскликнула я, вытаскивая кулон-сердце. И повесив себе на шею, осушила бокал.
— Что это было? — спросил растерянный Рис.
— Может объяснишься?! — возмутился Марун.
Я поднесла указательный палец к губам.
— Тсс! Это была магия Дуалитаса.
— Так ты специально это подстроила! — догадался Бэрс.
— Ну, что ты, — ужом стала выкручиваться я, — просто я подумала, что надо разбудить Горина, раз уж Гэрис здесь. Тут без метеорита не обойтись, а вчера ты велел убрать камень в шкатулку. Вот я и коснулась ею Риса, а тут ты бокал поднес. Это просто случайность. — невинно захлопала я ресницами.
Гэрис молча стоял, переводя взгляд с меня на друга. Мое объяснение, похоже, его совсем не убедило. И в глубине души я надеялась, что он сам докопается до сути произошедшего. У него был очень растерянный и одновременно озадаченный вид.
— Я, наверное, лучше пойду, — как-то расстроено протянул он и пошел в прихожую.
— Гэрис, — тихо и обеспокоенно окликнула я. Накинув пиджак, он повернулся ко мне. Наверное, хотел услышать что-то более конкретное, потому что его глаза тут же впились в меня. А в моей душе уже скреблись кошки от предстоящего неизбежного объяснения с парнем.
— Нам надо обязательно поговорить, — я обернулась, чтобы убедиться, не подслушивает ли нас кое-кто, — но только наедине.
И только смотрела на него во все глаза, ожидая его ответа, как приговора. Я так боялась потерять его дружеское расположение ко мне. Но лучше пусть он сейчас узнает правду и смириться с ней, чем потом, когда будет поздно — возненавидит.
— Конечно, я буду ждать, — с надеждой в глазах проговорил он. Наклонился и чмокнул меня в щеку. — До завтра. А потом улыбнулся своей чудесной улыбкой с ямочками на щеках.
— До завтра, — почти прошептала я, закрывая за ним дверь.
То, что я сделала, возможно было жестоко, но просто необходимо в сложившихся обстоятельствах. Бэрс все еще сидел на кухне и, как я подозревала, готовил серьезный разговор. И в лоб задал мне вопрос, когда я вошла на кухню:
— Как же ты вчера хотела мне показать, как открыла шкатулку, если Риса здесь не было?
Я устала за тяжелый день, поэтому не смогла быстро подобрать правдоподобное оправдание:
— Секрет, — убирая со стола посуду, воспользовалась я, тем же приемом, как и тогда в Таргери. Но мои слова на этот раз раздразнили детектива. Это прозвучало в его разгневанным тоне:
— Не играй с огнем, Грихэль, а то обожжешься!
Он вскочил и близко подошел ко мне. Щеки у него пылали. Я хотела его обойти, но он с силой притянул меня к себе и страстно припал к моим губам. Это был жадный, требовательный, неистовый поцелуй. Но он так же резко прервался. Бэрс молнией выскочил из кухни, и я услышала, как хлопнула дверь гостевой комнаты.
Я застыла на месте все еще ощущая на губах и языке его вкус. Больше всего на свете сейчас мне хотелось пойти к нему и признаться во всем. Но этот поцелуй был всего лишь расплатой за его уязвленное самолюбие и просто злостью на меня. На каменных ногах я отправилась к себе в спальню и рухнула на постель. Не зря говорят, что никто не может изводить человека сильнее, чем его собственная совесть. Моя меня сейчас пилила двуручной пилой.
Я проснулась очень рано. Быстро натянула джинсы, футболку и теплый свитер. Повесила на шею кулон с метеоритом. (На ночь я его снимала.) Собрала в хвост свои непослушные волосы. Уложила в сумочку расческу, мобильник, зеркальце Бэрса, открытую пустую шкатулку, письма, перевязанные ленточкой и паспорт из Эгоцентриума. Обула кеды и тихонько пошла умываться и чистить зубы.
Выйдя из ванной, я обратила внимание, что дверь в комнату Бэрса была открыта. И тут я услышала шум из кухни. Там за столом спиной ко мне сидел Марун и пил кофе. Я демонстративно прошла мимо него и начала готовить завтрак. Поджарив тосты и порезав сыр, повернулась к детективу и поставила перед ним тарелки. Он молчал. Я налила себе кофе со сливками и, как ни в чем не бывало, села за стол. Мне не обязательно было поднимать на него глаза, чтобы узнать, что он сверлит меня взглядом.
— Если хочешь что-то сказать, то скажи, — произнесла я с непроницаемым видом. И подумала, что лучшая защита — это нападение, поэтому решила показать ему, что вчерашний поцелуй для меня ничего не значил.
— Ты любишь Гэриса? — совершенно неожиданно для меня спросил Бэрс. Я мгновенно растеряла все свое напускное безразличие и спокойствие. И поняла, ничего нового придумать уже не удастся. Только чистосердечное признание сможет смягчить мою участь. Для смелости я набрала побольше воздуха в лёгкие, но мою так и не сочиненную речь прервали, потому что со словами: «Как вкусно пахнет!» — в кухню вошел Горин.
Видимо, сила метеорита, освобожденная из плена артефакта, за ночь распространилась по дому и достигла нужной цели, разбудив журналиста.
Я быстро засуетилась возле Никиты, подогревая ему более существенную еду. Ведь он столько времени ничего не ел. Бэрс взглянул на часы и бросил мне:
— Я за документами в отдел. Если хочешь, можешь остаться и подождать здесь.
— А как же: "берегите свидетельницу, как зеницу ока"? — процитировала я Амнер.
Бэрс наконец-то улыбнулся.
— Ты, не "зеница ока", а заноза в моем сер… кхм… — резко оборвал он свою мысль.
— В твоей заднице! — закончила я за него, толкнув его в плечо.
— Пошли, а то Амнер нас съест, — поторопил он.
Дожевывая на ходу завтрак, Горин еле поспевал за нами.
Ровно к семи часам я, Бэрс и Гэрис вошли в кабинет к начальнице. Журналист остался сидеть в кабинете № 71 под присмотром, знакомого мне по бару "Звёздный дождь", визуара Торгируса.
На этот раз Амнер была немногословна. Вручила нам наши разрешения на переход в Эгоцентриум, документы и ордера Бэрсу, сопроводительные Гэрису.
— Я посмотрела ваши наработки на шантажиста, — обратилась она к Бэрсу и Гэрису, — Пока вы будете в Эгоцентриуме, я распоряжусь, чтобы за домом мисс Грихэль возобновили слежку, на случай если он кого-нибудь туда направит. Теперь о Стонхе Дороновиче. Я выдала вам ордер на его арест, однако сейчас с этим спешить нельзя. Я закреплю за ним одного визуара. Возможно, мы выявим, как братья связываются друг с другом. Пусть думают, что им ничего не угрожает, и у них все получилось.
Всю дорогу до Архива Горин оглядывался по сторонам.
— Что это он делает? — поинтересовался Гэрис у меня, показывая на журналиста, снимающего на камеру
