перед ней стакан и наполнил его джином.
Анна к стакану не прикоснулась. Не сводя с меня своих прекрасных глаз, она спросила:
– Как отдохнул?
– Хорошо, – ответил я и икнул.
– По тебе заметно.
Я многозначительно развел руками и почесал щетину.
– А мы тебя искали, – сказала Анна.
– А кто это "мы"? – уточнил я.
– Я и Влад.
– Интересно, – пробормотал я. – И где это вы меня искали?
– В Анталии.
Я чуть не поперхнулся джином, отставил стакан и сказал сиплым голосом:
– Лучше бы в Австралии.
Лицо Анны неуловимо изменилось. Она продолжала смотреть на меня, но в ее глазах появилась легкая настороженность.
– Разве ты не был в Анталии? – осторожно поинтересовалась она.
– Никогда! – признался я.
– А куда же ты ездил?
– Когда?
Разговор зашел в тупик. Анна чего-то не понимала. Как, собственно, и я.
– Подожди! – вдруг нахмурилась она, сбрасывая с себя сдержанное высокомерие, которое мне так не нравилось. – Ты не слишком пьян? Ты можешь все объяснить мне?
– Не уверен, но попробую, – пообещал я.
– Куда ты недавно ездил?
Я наморщил лоб, вспоминая.
– В Щебетовку. В Новый Свет…
– Хватит! – Анна ударила ладонью по столу. Джин пролился на стол. Я поборол в себе желание коснуться лужи губами и втянуть ее в себя. – Зачем ты давал телеграмму, если никуда не собирался?
– Телеграмму? – переспросил я. – Разве я тебе давал телеграмму? Я же отправил ее в Коктебель Арабову!
– Какому Арабову? – Анна посмотрела на меня, как на безнадежно больного и тотчас повторила: – Арабов… Почему мне эта фамилия знакома?
– Не знаю! – Я пожал плечами. – Это отец актрисы, которая жила у меня и разбилась во время съемок.
– Нет, нет! – поморщилась Анна. – Не то! В прошлом году я отправляла в Коктебель Арабову инсулин. Вот кто меня об этом просил – не могу вспомнить…
– Не путай меня, – махнул я рукой и на всякий случай взял стакан со стола. – Что ты про телеграмму мелешь?
– Я получила от тебя телеграмму.
– Когда?
– Три недели назад.
– Не посылал я тебе телеграмму, – ответил я и категорически покрутил головой. – Что в ней было?
– Сейчас! – сказала Анна, глядя в потолок. – Вроде того: "Планы меняются. Уезжаю в Анталию на две недели. Целую. Кирилл".
– Вот это номер! – возмутился я и, чтобы не проливать, отпил.
– Я на тебя, конечно, обозлилась и вместе с Владом поехала за тобой.
– Ах, вместе с Владом! – заострил я внимание на третьей вершине нашего любовного треугольника, к месту вспомнив о гениальном изобретении – защите нападением. – А я голову ломал, почему ты не приезжаешь, и телефон твой не отвечает. От твоего автоответчика я уже бегемотом выть начал.
– Значит, это чья-то дурная шутка? – спросила Анна.
Я почувствовал, как начинаю трезветь.
– Если бы ты знала, – произнес я, – чем эта шутка для меня обернулась.
Мое волнение передалось Анне. Она встала со стула, сняла и повесила в шкаф белый пиджак и раздраженно сказала:
– Какая здесь грязь! Почему ты здесь не убрал?
– Остынь, – посоветовал я ей. – Лучше приготовь отбивные. Они в морозильнике.
Анна ходила по кабинету. Она приготовила для меня чемодан упреков, но все они оказались лишними.
– Телеграмма была подписана моим именем? – спросил я.
– Конечно, – кивнула Анна.
– Отправлена из Судака?
– Да.
– Ты получила ее в тот же день, когда она была отправлена?
– Да. Но только вечером. Ее ошибочно занесли в другую квартиру. А там все были на работе, и почтальон сунул ее в почтовый ящик. Вечером соседка пришла с работы, увидела, что телеграмма адресована мне, и занесла ее.
– Стоп! – сказал я и закрыл глаза. – Тихо. Помолчи…
– Тебе плохо?! – вскрикнула Анна.
– Да, – прошептал я.
Она кинулась ко мне и схватила ладонями за щеки.
– Что с тобой?! Где болит?!
– Налей, – прошептал я. – И я попробую с первого раза угадать номер квартиры соседки, которая принесла тебе телеграмму… Твоя квартира сто семьдесят седьмая?
– Да, – прошептала Анна, с испугом глядя на меня.
– А у соседки сто семьдесят первая?
– Да… – еще тише ответила Анна. – Но как ты…
– Боже мой! Боже мой! – Я вскочил и схватился за голову. – Вот откуда оно все пошло! Вот тебе и Коктебель, и Арабов… Я тебе скажу, почему фамилия Арабова из Коктебеля тебе знакома. Но сначала я должен тебе рассказать, что тут творилось, пока ты с Владом отдыхала в Анталии.
Анна прикусила губу. Она чувствовала себя виноватой. Мы пошли на кухню. Анна безропотно заняла место у плиты, а я, сидя на столе со стаканом джина, подробно рассказывал ей о всех своих злоключениях, опустив лишь малозначащие эпизоды сексуального характера. Анна, слушая меня, то замахивалась, чтобы влепить мне пощечину, то вскрикивала, то плакала, то смеялась.
– Теперь у меня есть ответы на последние два вопроса, – завершил я свой часовой рассказ. – Я знаю, зачем Инга убила Кучера, и кто такой Лембит Лехтине.
– Ну? – пританцовывая от нетерпения крикнула Анна.
– Подожди! Нам сейчас надо кое-куда заехать.
– А отбивные? – спросила Анна.
– Отбивные потом.
Мы спустились в гараж и сели в машину. Анна качнулась на сидении и недоуменно склонила голову.
– Мне кажется, что сидение раньше было более мягким.
– Естественно, – ответил я, аккуратно выезжая из ворот. – Раньше я хранил золото в кабинете, а когда началась вся эта возня, так зашил его вместе с дипломатом в сидение. Оно все время было при мне.
Мы проехали мимо музея. Он был закрыт – выходной.
– Я привезла тете Шуре турецкий национальный костюм для музея, – сказала Анна.
– Прекрасный подарок! – похвалил я.
У пятиэтажного жилого дома мы остановились. Я подал Анне руку, помогая ей выйти из джипа, первым зашел в подъезд и быстро
