лагере Ляпунова в какой-то степени играло ему на руку? – спросила собеседница.
– Да он просто-напросто боялся, что в Рязани Ляпунов начнет собирать новое ополчение, состав которого будет, по преимуществу, дворянским, – разъяснил Сергей Дмитриевич.
– Но ведь такая ситуация «играла на руку» полякам и литовцам! – подметила собеседница.
– Разумеется, «староста московский» Гонсевский понимал, что ополчение держится на Ляпунове, а казаков с Трубецким и Заруцким он не боялся. И тогда была задумана провокация.
– Ох, ужасное слово из нашего времени… Вся теперешняя политика построена на провокациях! – с возмущением произнесла собеседница.
– Что делать, сударыня… Политика – это область, в которой с чистыми руками делать нечего. Здесь надо обладать силой характера и благородством покойного государя. Но вернемся к провокации… Была изготовлена подложная грамота от имени Ляпунова. В ней говорилось: «Где поймают казака – бить и топить, а когда Бог даст, государство Московское успокоится, то мы весь этот злой народ истребим», – рассказывал граф.
– Что же было потом?
– 22 июня 1611 года казаки собрали круг, зачитали грамоту и потребовали на круг главных воевод. Ляпунов, пришедший только на второй зов, после обещания, что войско не причинит ему вреда, отказался признать авторство документа и был зарублен.
– А как вели себя остальные двое?
– Ни Трубецкой, ни Заруцкий не пытались не только защитить Ляпунова, но даже соблюсти приличия после его смерти. Три дня изрубленное тело Ляпунова валялось в бурьяне. Затем его прах отвезли в ближайшую церковь на Воронцовом поле. Оттуда – в Троице-Сергиев монастырь, где он был захоронен безо всяких почестей.
– Но ведь события эти говорят о том, что главные воеводы потеряли контроль над ополчением, и оно из рати, вставшей на защиту Отечества, превратилось в шайку разбойников.
– Совершенно верно! И не раз еще при попустительстве Заруцкого и Трубецкого казаки пускали в ход сабли, после этого началось массовое бегство дворян из ополчения.
– Чем же закончилось Первое ополчение?
– Не буду утомлять Вас подробностями боевых действий. Скажу лишь, что в сентябре была сделана попытка взять Москву до прихода туда гетмана Ходкевича. 15 сентября осаждающие начали бомбардировку Китай-города, что вызвало в городе сильные пожары. Очень скоро пожар стал угрожать и Кремлю. Бояре, запертые там, направили королю Сигизмунду посольство, сопроводив его грамотой, где именовали себя подданными короля. И ситуация сложилась странная: Гонсевский не мог удерживать Москву, Трубецкой и Заруцкий не могли ее взять, а король не мог прийти на помощь Гонсевскому…
– Но ведь очень скоро начинает складываться Второе Ополчение?
– Да, и из Нижнего Новгорода по всем городам России расходятся грамоты, содержание которых фактически было манифестом Второго ополчения. В нем говорилось о том, что Минин и Пожарский хотят избавить страну от поляков и навести в стране порядок – «никакого дурна никому делать не дадим».
– Но ведь в манифесте ничего не говорилось о действиях Трубецкого и Заруцкого…
– Да, названы они не были… Но ни у кого не оставалось сомнения, что имеются ввиду именно они, и вожди «нового» ополчения продемонстрировали свое отношение к «старому». Это различие подчеркивал еще Сергей Михайлович Соловьев, который писал про Второе ополчение «движение чисто земское, направленное столько же, если еще не больше, против казаков, сколько против польских и литовских людей».
– А как относились к ним в Москве? Ведь, как никак ополчение, возглавляемое ими, делало попытку ее освобождения…
– А вот как… В январе 1612 года московские бояре рассылают по городам грамоты. В них-то и обличались Трубецкой и Заруцкий: «Теперь князь Дмитрий Трубецкой да Иван Заруцкий стоят под Москвою на христианское кровопролитие и всем городам на конечное разоренье: ездят от них из табора по городам беспрестанно казаки, грабят, разбивают и невинную кровь христианскую проливают…»
– Конечно, ведь боярам, засевшим в Кремле вместе с поляками, важно было убедить москвичей в том, что государство усмирить может только король Сигизмунд!
– Браво, сударыня, Вы прилежная и способная ученица!
– Сергей Дмитриевич, я ведь донимаю Вас своими расспросами уже без малого два десятка лет! Но каждый раз – что-то новое… Как же много в истории нашей еще ненаписанных страниц, а события так провиденциально связаны с судьбами людей! Как будто рок их ведет…
– Ну что ж, продолжим… Руководители Второго ополчения понимали, что идти прямо к Москве, на соединение с Заруцким и Трубецким – это повторить судьбу Ляпунова, и в январе 1612 года нижегородская рать отправилась к Суздалю, осажденному в то время поляками. Но и лидеры подмосковного лагеря осознавали, что Минина с Пожарским нельзя сейчас пускать к Москве. И казачьи отряды Андрея и Ивана Просовецких от Москвы были отправлены к Суздалю. Поляки отошли без боя, а в город вошли казаки…
– Вспоминается Алексей Константинович Толстой: «Пошел сумбур и драки: казаки и поляки, поляки и казаки… Мы ж без царя, как раки, засели на мели…», – прокомментировала собеседница.
– Вот в царе-то и было все дело! Ведь Пожарский прекрасно понимал, что царь должен быть выбран Земским собором, а не бунтарями и казаками. Но начинать движение к восстановлению государственности, воюя с Первым ополчением, было нецелесообразно в политическом отношении. Поэтому нижегородская рать двинулась в обход Москвы по Волге.
– А как развивались события в Ярославле? – спросила дама.
– Вожди Второго ополчения считали, что главная задача – не очищение Москвы от поляков, а создание законной прочной власти, которая сможет объединить страну и покончить со Смутой.
– В грамотах, которые рассылались из Ярославля, расписывались беззакония казаков Заруцкого и Трубецкого и содержались призывы Собрать Земский собор, – добавила дама.
– Совершенно верно! Но история не терпит сослагательного наклонения… Если бы собрался Собор, если бы выбрали царя и патриарха… События развивались иначе!
– Что же произошло? – последовал вопрос.
– В июле 1612 года войско гетмана Ходкевича двинулось на Москву. И сразу же перед Мининым и Пожарским встали проблемы. Поход на Москву означал сотрудничество с Первым ополчением при ясном видении, что представляла собой значительная его часть. Не было сомнения и в том, что «воровские казаки» вновь будут источником смут и потрясений. Но нельзя было оставаться в Ярославле и ждать, пока Ходкевич прорвется к Гонсевскому и поможет ему. Это могло изменить народное мнение о Втором ополчении. Просил о помощи и Троице-Сергиев монастырь, – рассказывал граф.
– А Пожарского ждали под Москвой?
– Судите сами… Заруцкий настолько ненавидел Пожарского, что даже сделал попытку убить его, разумеется чужими руками. Покушение не удалось, тогда он решил преградить путь Второму ополчению, отправив несколько тысяч казаков на перехват полка Дмитрия Петровича Лопаты Пожарского.
– А с поляками он в это время сотрудничал? – спросила собеседница
– Да,
