как жизнь покидает тело.
Я стараюсь подавить панику, грозящую охватить меня. Черт возьми, где они?
Она смотрит на меня холодным, расчетливым взглядом, как будто я меньше, чем кусочек жевательной резинки, прилипший к подошве ее дорогого каблука, и усмехается.
— Я думала, ты планируешь стать настоящей Сантилья. — Жесткие линии сковывают ее рот. — Твой отец недооценил меня. Он думал, что может бросить меня, а я его убила. Ты должна понимать к чему приведет твое предательство.
Она едва успевает закончить, как Хосе поднимает пистолет и направляет его прямо на меня. Я отпрыгиваю в сторону, держа оружие наготове, но Нико оказывается быстрее и стреляет в Хосе прежде, чем тот успевает выстрелить. Пуля Нико попадает ему в верхнюю часть груди, и Хосе шатается, падая спиной на очередной штабель гипсокартона. То, что на нем надет бронежилет, становится ясно, когда он издает громкий хрюкающий звук, но крови из раны на груди не видно.
Садистка Джоанна стоит в стороне с довольной ухмылкой, похожая на гордого родителя, наблюдающего за тем, как его ребенок играет главную роль в школьном спектакле.
В отместку Хосе целится в Нико. Палец на спусковом крючке моего пистолета, мой голос разносится по аудитории, когда я кричу на этого убийцу.
— ФБР! Опусти оружие!
Я бросаюсь к Нико, и мое тело оказывается перед его телом как раз вовремя. Первая пуля Хосе попадает в верхний квадрант моего жилета. Черт. Сила удара выбивает из меня дыхание с такой силой, что кажется, будто легкие взорвались. Мой рот разжимается в беззвучном крике, и я отшатываюсь назад. Нико поддерживает меня, а затем резко отпихивает в сторону.
Голиаф ударяет Хосе в руку, и вторая пуля Хосе уходит от цели, мимо Нико, и попадает мне в верхнюю часть руки. Я вздрагиваю от жгучей боли, по руке стекает мокрая жидкость. Черт. Если этот придурок задел артерию, надо срочно ее прижать.
В следующее мгновение становится ясно, что мое ранение — это только первый признак того, что дело быстро идет наперекосяк.
— Опустите оружие! — кричу я, стараясь не спускать глаз со всех. Я крепко прижимаю руку к ране, но кровь продолжает просачиваться сквозь пальцы. — Немедленно опустите оружие!
Я напрягаюсь в поисках хоть какого-нибудь звука, похожего на топот шагов, несущихся к нам, но ничего не обнаруживаю, и это вызывает во мне тревогу.
Черт побери! Это просто ужасно.
Хосе не слушает моего приказа. Вместо этого он стреляет в Нико. Я с ужасом наблюдаю, как тело Нико дергается от попадания первой пули во внешнюю часть плеча, а следующая пуля попадает в центр груди.
— Нет! — мой крик вырывается из глубины души, переплетаясь с шоком и агонией. Я стреляю в Хосе, и моя пуля пробивает его голень, отчего он отшатывается назад.
Нико падает на пол, из раны на плече хлещет кровь, он сжимает грудь, и кровь вытекает у него между пальцев. Его глаза встречаются с моими, и на долю секунды в их глубине появляются, клянусь, следы сожаления. Из уголка его рта вытекает красная струйка, и когда его глаза становятся пустыми, меня охватывает холод. Кажется, что жизнь вытекает из его взгляда, прежде чем его глаза закрываются в болезненном содрогании, от которого тонна свинца падает на дно моего желудка.
Этого не может быть!
— Нико. — Громкие выстрелы делают мой всхлипывающий крик его имени неслышным. Мои барабанные перепонки протестуют, когда назойливый звон перекрывает все остальное.
Голиаф действует как одержимый: он стреляет в Хосе и попадает ему во вторую ногу, а следующая пуля пробивает стопу мужчины. Оружие Хосе падает на бетонный пол, он корчится от боли, из ран сочится кровь.
— Черт побери! Опустите оружие! — кричу я. Черт возьми, где они?!
Краем глаза я вижу, как Голиаф делает несколько шагов к Хосе и пинает его пистолет, отчего тот скользит по бетону, оставаясь вне пределов досягаемости. Ударяя его сапогом в пах, он лишает его запасного оружия, спрятанного в кобуре на лодыжке раненой ноги.
Хватая пистолет, я окидываю Джоанну мрачным взглядом.
— Ложись на живот. Живо. Руки за голову.
Я не ожидаю, что она прислушается к моему приказу. Мое прикрытие уже должно было быть здесь, и я могу только надеяться, что тот двуличный ублюдок, который меня подставил — тот, чьи мозги разбросаны по недостроенному бетонному полу, не испортил мне все дело.
К счастью, я — та самая женщина, которая уже сталкивалась с трудностями и выжила.
Покровительственная улыбка кривит губы Джоанны.
— Дорогая. Ты знаешь, как это должно работать.
— О, я знаю, как это будет работать. — Я смотрю на нее непоколебимыми глазами, и ее улыбка гаснет, а взгляд становится жестче.
— Вспомни, что случилось с твоим отцом. — Она выдавливает слова сквозь стиснутые зубы, глаза пылают гневом.
— Ты убила его. — Я бросаю короткий взгляд в сторону Нико. — Но я не позволю тебе забрать больше жизней. — Голиаф подходит ближе и встает в нескольких футах от меня, его пистолет нацелен на нее.
Джоанна надувает губы.
— Как жаль, что мне приходится пачкать руки.
Она достает из-за спины маленький пистолет, и время замедляется до скорости улитки. Я стреляю, и сила пули отбрасывает ее назад, ее ноги подгибаются под ней, а чуть ниже ключицы расцветает красное пятно. Опустившись на бетон, она прижимает руку к ране, но оружие не выпускает.
— Опусти. Свой. Пистолет. — Я произношу слова отрывисто, так как во мне бурлит адреналин.
Ее глаза прищуриваются от безудержного гнева, рот непривлекательно кривится. Она поднимает оружие, на ее губах появляется усмешка.
— Ты такая же, как твой отец.
Прежде чем она успевает нажать на курок, раздается еще один выстрел, попавший ей в бицепс. Я перевожу взгляд в ту сторону, откуда раздается выстрел, и вижу, что Голиаф смотрит на нее. Он стоит наготове, несмотря на то, что она роняет оружие, чтобы схватиться за руку.
Черт. Судорожно переводя взгляд с него на Джоанну, на Хосе, я выбиваю у нее из рук пистолет и приказываю Голиафу,
— Опусти оружие! — его глаза сталкиваются с моими, он выглядит растерянным, между его бровями пролегает глубокая складка.
Где моя гребаная подмога?!
В воздухе витает едкий запах пороха. Тело Нико слишком неподвижно, под ним красная лужа. Меня охватывает почти невыносимая боль от желания подойти к нему. Сжать его голову в своих руках и рассказать ему правду. Дать ему понять, что все, что у нас было, не было ложью.
Сказать ему, что я люблю его.
Сжимая челюсти, я чувствую ярость, смешанную с болью из-за несправедливости, что
