обручальным кольцом лежало фото девочки.
– Кто это?
Оз поджал губы, достал фотографию и протянул ее мне.
– Это Эда, моя дочь.
Я молча смотрела на фото.
– Ей почти четыре.
Я глубоко дышала, пытаясь собраться с мыслями. У Оза есть дочь. Пока я рассматривала ее фото, стены бара для меня пошатнулись и рухнули.
– Она очень красивая, – прошептала я.
Оз шмыгнул носом.
– Прости меня, Эбби. Когда я узнал, что Дима беременна, я не смог уйти и бросить своего еще не рожденного ребенка. Это было бы нечестно по отношению ко всем, включая тебя. Я понял, что не могу дать тебе ту жизнь, которую мы обсуждали в Бейруте. Эда для меня – все. Я много совершал ошибок, но она не одна из них. Дима – ее мать. Я не могу исключить ее из своей жизни, хоть и никогда не прощу ее за то, что она сделала.
Я снова посмотрела на него.
– В смысле?
– У нас не получалось завести ребенка, и наши семьи давили на нас. Мы пробовали разные методы, а когда я подал на развод, Дима сходила в специальную клинику, ничего мне не сказав. Я был очень зол, но мне пришлось остаться.
Люди засуетились: фильм вот-вот начнется. Откровения Оза жужжали в моей голове, словно рой пчел, а я не могла их обработать и осознать.
– Похоже, нам пора, – беспечно сказала я, подхватывая свою куртку. Надеюсь, Оз не заметил мое ошеломленное выражение лица.
Свет в кинотеатре погас, фильм начался, а я все не могла посмотреть на Оза. Я ругала себя за то, что решила, что это нечто бо́льшее, чем просто разговор по душам. Почему я все еще здесь? Это же не свидание.
Наши руки соприкоснулись на подлокотнике. Ненавижу себя за то, что от его тепла я чувствую себя живой. Мизинец Оза коснулся моего, и я не отодвинулась. Теперь я думала не о фильме и Кэри Гранте, а о наших руках.
Прикосновение было легким и невесомым, но я замерла. Потом Оз медленно, вплетая палец между пальцами, взял меня за руку. Он поднес мою ладонь к своим губам и остановился. Я ощущала его дыхание на своей коже, губы замерли мучительно близко.
Я резко встала, схватила свои вещи и на ощупь пошла прочь из зала.
– Эбби, – позвал меня Оз.
Он догнал меня у пустого бара.
– Пожалуйста, не уходи. Я не хотел. Вот этого всего я не хотел. Прости меня. Я сейчас сам не свой. Может, встретимся, когда я буду возвращаться из Нью-Йорка?
Я глубоко вздохнула, катая кулон по цепочке.
– Я не думаю, что это хорошая идея, Оз. Я не могу тебя поддержать. Это нечестно по отношению ко мне. Я хотела провести с тобой всю жизнь, а в той, которая у тебя сейчас, мне нет места.
После этих слов я ушла. Я была права, а Лиз ошибалась. Счастливый конец бывает только в фильмах. Я знала, в каком направлении мне нужно двигаться. Надо заниматься своей новой карьерой. Мне никто не нужен. Не сейчас.
Глава тридцать первая
Тремя годами ранее. Декабрь
Я приложила карту к считывателю, и она пиликнула. Загорелась кнопка «вызов сотрудника», а турникет так и не открылся.
– Нет, нет, нет! – выкрикнула я.
Вдалеке тронулся поезд Бирмингем Нью-Стрит – Лондон Юстон.
Мои плечи поникли, в горле образовался комок. В обычной ситуации я бы не расстраивалась, опоздав на поезд, но сегодня я проиграла дело, над которым работала неделями. Пережить удар оказалось сложнее, чем я думала. Мне хотелось как можно скорее забраться в свою кроватку и утопить печали в бутылке вина. Сейчас шесть вечера; учитывая расписание поездов, дома я окажусь часа через четыре, не меньше. Я представила, как заползаю в свою холодную, промозглую квартирку, и радости мне это не доставило. Арендодатель вроде обещал починить батареи, но все мои мольбы прошли мимо его ушей. Я бы с удовольствием поехала к Лиз, но она на этих выходных переезжает в район Ноттинг-Хилл вместе с Мэри.
– Эбби?
Я обернулась. Передо мной стоял Чарли Логан. Я попыталась изобразить улыбку:
– Привет.
– Что-то случилось? – спросил он, заметив мое выражение лица.
– Все нормально. Просто… – я посмотрела в его глаза. Никогда не замечала, что они такого насыщенного зеленого цвета – на нем обычно были очки, но не сегодня. Чарли смотрел на меня так обеспокоенно, что я не выдержала. Моя нижняя губа задрожала.
Я вдруг оказалась в его теплых объятиях. Пара слезинок впиталась в его кашемировое пальто, пока я прижималась щекой к мягкой ткани. Я вдохнула его запах, приятный и успокаивающий – смесь лосьона после бритья и геля для душа. Он обнимал меня, а я впервые за долгое время чувствовала умиротворение и спокойствие. То, что нужно.
За последние два года мы с ним сильно сдружились, работая вместе. На нашем свидании он не стал ничего предпринимать; наверное, это потому, что я вела себя немного отстраненно и все говорила о том, что встречаться с коллегами – это неправильно. У нас с ним разные специальности, так что на работе мы пересекались не так уж и часто, но я всегда была рада его видеть. Я смеялась от его чопорных шуток, а вел он себя как настоящий джентльмен.
Я отстранилась и приняла носовой платок, который он мне протянул. На нем была монограмма из первых букв его имени и фамилии.
– Да, очень старомодно. Мать высылает их мне на каждый день рождения. Стыд и позор.
Я засмеялась сквозь слезы.
– Что ты тут делаешь?
– У меня тут рано утром будет слушание. А ты?
Я оглянулась на пустую платформу.
– Я пропустила свой поезд и… проиграла дело.
– А‑а, – он понимающе кивнул. – Наверное, тебе нужно утопить свои печали в алкоголе.
Мое сердце заколотилось. Я выдержала его взгляд, не осмеливаясь отвести глаза.
– Знаешь, ты совершенно прав. Выпьем вместе?
– Я уж думал, ты никогда не попросишь, – он улыбнулся и озорно мне подмигнул.
Мы пошли в «All Bar One» за вином и ужином, где я в подробностях описала Чарли дело. Он слушал, не перебивал и не осуждал и в конце концов сказал, что одно поражение не должно затмить все мои предыдущие победы. Мы общались и на другие темы, обсуждали наши семьи, личную жизнь, что нам нравится, а что – нет. Три часа пролетели незаметно, и вот мы уже стоим там же, где встретились, – под табло с расписанием поездов. Я столько улыбалась, что
