class="subtitle">* * *
По счастью, они успели выстроиться так, как задумал Тверд. Правда, насколько им это поможет, поводов сомневаться было хоть отбавляй.
Пусть даже норды и не ожидали их появления с тыла. Они уже принялись делить свои ряды на тех, кто добивал остатки псковского воинства, и на тех, кто принялся взбираться на кручу холма. Оттуда можно было хоть в тыл еще державшимся полкам зайти, хоть пройтись косой по чахлому строю лучников, да хоть бы и в ставку Светлого наведаться, обезглавив и без того агонизирующего зверя воинства русов.
Сопящий, пыхтящий, погромыхивающий железом резерв, зашедший в их собственный тыл, они в горячке атаки даже не заметили. Возможно, приняли за собственное подкрепление. Потому орать и привлекать к себе внимание Тверд под страхом смерти запретил. До времени. Команды свои он передавал не в полный голос, по цепочке.
— Первый ряд, щиты.
Зашуршали доспехи, застучали, сдвигаясь, каплевидные щиты.
— В ногу, в ногу идем!
До дергающихся в конвульсиях ратного неистовства спин нурманнов осталось меньше сотни шагов. По большей части это оказались лучники, отошедшие в задний ряд и посылавшие отсюда во все стороны свои наполняющие воздух натужным свистом приветы. Сложность заключалась в том, что почти у всех стрелков были щиты. Заброшенные за спину. На случай именно такой неприятности, какую нес им сейчас на остриях своих копий стремительно набегающий сзади резервный полк.
— Копья, — гаркнул уже громче Тверд, когда до нордских спин оставалось едва три десятка шагов.
Передний ряд тут же опустил свои пики, а на плечи ему легли древки копий, выставленных вперед воями второго ряда.
— Теперь-то можно? — бешеным взглядом зыркнул на него из-за прорезей для глаз на шлеме Хват.
— Давай, — выдохнул кентарх, словно и теперь что-то продолжало зависеть от него или была какая-то возможность остановить или начать заново их атаку.
Варяг тут же, будто ждал этого момента всю жизнь, раздул грудь и заорал оглушительно хриплым рыком:
— Отправим погань!..
— …за Камень! — дико взревел весь резервный полк.
Ошеломленные ревом сотен глоток норды принялись суматошно оборачиваться и пытаться выстроить хоть какое-то подобие боевого порядка, способного выдержать удар бронированной, ощерившейся копьями стены.
Но было поздно.
В треске, грохоте и звоне железа они врубились в смешанные ряды захватчиков. Лучники полегли почти все и практически сразу. И щиты не больно помогли. На них и пришелся самый страшный, в рвущем уши хрусте ломаемых копий и разорванных тел, удар. Идти продолжали в ногу, одной стеной, усиливая и без того страшную для нордов давку. Не в силах остановиться, разогнавшиеся и не встречающие должного сопротивления сотни резервного полка перли сквозь вопящую, хрипящую и потрясающую оружием неистовую толпу, в которую к этому времени превратилось нурманнское войско. Перли прямо по копошащимся, извивающимся, хрипящим телам. Одного из нордов, оставшегося без шлема и почти без внутренностей, что сизым вонючим потоком лезли сквозь разорванную на животе кольчугу, Тверд прикончил сам. Наступил на глотку, так и не позволив скользящим по крови пальцам северянина сомкнуться на рукояти ножа.
— Бей! — слышались со всех сторон вопли сотников, когда на червленые щиты наваливались разрозненные ватаги викингов. Даже от этих наскоков полк нес потери. Шедшие в центре гридни передавали по рядам свои копья и даже щиты взамен тем, что ломали передние шеренги. И чем дальше продвигался клин вглубь вражьих построений, тем чаще приходилось идущим следом дружинникам закрывать собой прорехи в первом ряду.
— Стой! — проревел Тверд, когда понял, что продвижение их изрядно завязло, а развернувшиеся наконец в их сторону шеренги нордов отгородились от его дружины плотным рядом щитов. — Фланги! Держать позицию!
Проследив, чтобы его приказ дошел по назначению и расслышав крики воевод Молчана с Клином, призывающие гридней «какими угодно корнями врасти в землю», он оглядел раскинувшееся перед ним поле сечи. Которое, судя по нордским перестроениям, обещало стать еще и местом их погибели.
— Сулицы! — гаркнул он, не дожидаясь, когда разъяренные сей дерзкой вылазкой викинги примутся вминать резервный полк в землю.
— Ты как мыслишь, — глянул на него Хват, выуживая из-за спины одно из своих метательных копий с древком, окованным железом едва не до половины, — они станут морочить себе головы, чтобы последним выжившим орлов на спине вырезать?
Тверд поймал на себе чуть ошарашенный такой постановкой вопроса взгляд стоящего рядом гридня. Кисло усмехнулся, облизав губы. Во рту чувствовался привкус какой-то желчи.
— Да ты, никак, собрался в живых остаться?
— Не хватало еще! — хохотнул варяг, подмигивая косящимся на него гридням.
Нурманны, как обычно, не заставили себя долго ждать. С криком, воем и яростью, от вида которой похолодело в животе, они накинулись на возникший в их тылу частокол копий. Русы готовились к этому удару с должным тщанием — уперлись всеми рядами так, что каждая следующая шеренга чувствовала давление. И все равно оказались не готовы в достаточной мере.
Захлебывающиеся яростью норды двинули по переднему строю с такой силой, что затрещали щиты и сразу прорезали воздух первые предсмертные хрипы — то ли насаженных на копья викингов, то ли раздавленных в давке гридней. Весь мир сузился теперь для них в тесную толчею, в которой одни люди всеми правдами и неправдами старались вырезать, размазать и растереть других. Звон железа взвился к небесам такой, что ему позавидовали бы все царьградские колокольни, вместе взятые.
У стоящего в первом ряду дружинника прямо на глазах Тверда вдруг сорвало голову. В буквальном смысле. Только что она была — и вдруг на ее месте возник, выворотив белесые кости, брошенный умелой рукой метательный топор с полукруглым серповидным лезвием, а брызнувший фонтан крови в одно мгновение залил броню стоящего следом русича. Тот, надо отдать ему должное, не струхнул. Переступив через безвольно осевшее наземь тело с болтающейся на лоскуте кожи головой, он занял его место в строю. Хоть и ненадолго. Могучей силы удар огромной секирой располовинил его щит, срубив заодно и державшую его шуйцу. Дико заорав, гридень осел прямо на руки стоящего следом за ним воя. Так уж вышло, что им оказался Тверд. Мимолетом глянув в глаза парня и не увидев в них ничего, кроме дикой боли и истошного крика, он передал бьющееся в корчах тело следующему за ним дружиннику. А сам шагнул вперед, заткнув собой образовавшуюся брешь. Очень вовремя, потому как двое нордов с рыжими бородами и заплетенными в косы усами над раззявленными хлебалами уже навострились втиснуться в этот проем. Тверд оттолкнул плечом одного, подставив щит под рубящий топор другого. Щит отозвался на выпад звонким треском, но державшая его правая
