Ничто не было важнее Ниаксии, и Ниаксии полагались самые потрясающие сады на континенте.
В общем, если не задумываться о прагматичных вопросах, сады и правда были потрясающие. Серебряные и синие цветы расстилались передо мной ковром. Он был так приторно красив, что казался чересчур помпезным. Растения были безупречно подстрижены, сформованы, выполоты и политы. Дорожки из мраморной плитки кругами обходили островки зелени непрактичными, но прекрасными узорами. Если смотреть сверху, они образовывали эмблему Дома Ночи.
Символично. Для богини жрецы создали нечто такое, что смогут оценить только она и они сами.
Мое внимание привлекло какое-то движение слева от меня. На соседней дорожке среди кустов виднелась гора серебра – в темно-красном. Я сразу узнала Анджелику. Невозможно было не узнать. На ней было ниспадающее складками платье – без рукавов, выгодно показывающее ее скульптурные мышцы, – а серебряные волосы заплетены в косу. Рядом с ней стоял Айвен. Они сблизили головы в каком-то серьезном разговоре с третьей фигурой, обращенной ко мне спиной.
Словно почувствовав мой пристальный взгляд, третий собеседник обернулся и посмотрел на меня через плечо.
Я вдруг узнала его.
Мужчина, с которым я в ту ночь разговаривала у реки. Мужчина, который отдал мне сигареты. Он был кроверожденный. Когда он стоял рядом с другими участниками от Дома Крови, это казалось настолько вопиюще очевидным, что я удивлялась, как не заметила этого раньше.
Он поднял руку, прощаясь с Анджеликой и Айвеном, и по этому жесту можно было понять, что мужчина не только кроверожденный, но еще и обладает властью – потому что Анджелика, которая ни от кого не терпит указаний, не говоря ни слова смешалась с толпой.
– У тебя опять получилось, – сказал мужчина, подходя ко мне.
Теперь, уже зная, к чему прислушиваться, я уловила акцент Дома Крови – такой слабый, словно его носитель искоренял его на протяжении десятков лет, сведя к мелодичному оттенку каждого слова.
– Ты позволила мне выиграть неплохую сумму. Но боюсь, после такой демонстрации силы, для тех немногих, кто в тебя верит, ставки на тебя не будут такими выгодными. Жаль. Когда тебя недооценивают, в этом есть множество преимуществ. – Он вяло пожал плечами. – Надо было принести тебе еще сигарет. Боюсь, у меня кончились.
Мой взгляд переместился на него и задержался на долгие секунды. Теперь, при свете, я хорошо его разглядела. Он был кроверожденным во всех смыслах. У него в глазах – с узкими в свете фонарей зрачками – виднелись характерные темно-красные и золотые полоски. Красные отметины на горле скрылись под самым краем воротника, высокого и жесткого, из бордовой ткани, в традиционном стиле Дома Крови: простом и аккуратном. Раньше я не могла понять, соломенные у него волосы или серебристые, а теперь поняла, что и то и другое: пепельные, с прядями почти чистого белого цвета.
Он криво усмехнулся:
– Довольно оскорбительно, когда на тебя вот так таращатся. Правда, подозреваю, с тобой часто проделывают именно это, я прав?
– Я просто удивляюсь, как могла не разобраться, что ты кроверожденный.
– А! Ты права. Мы так мило провели время, а я тебе и не представился как положено. – Он протянул мне руку: – Септимус, из Дома Крови.
Я не пожала ее. Наоборот, отступила на шаг назад, чтобы восстановить расстояние, сократившееся из-за того, что он наклонился ко мне. Ему это показалось забавным. Он убрал руку – непожатую – и сунул ее в карман.
– Понятно. Пустую руку ты не принимаешь. Разумно. Это отец тебя научил?
Волоски у меня на загривке встали дыбом.
Мне не нравился этот мужчина. Не нравилась его манера говорить, не нравилась тупая ухмылка на лице и особенно не нравилось, что он думает, будто играет со мной.
– Вот ты где.
Я решила не задумываться о том, почему я с таким облегчением услышала голос Райна. И о том, что Райн остановился совсем рядом со мной – так близко, что мы соприкасались плечами, но моим единственным порывом было придвинуться еще ближе.
Я посмотрела на него, и мне пришлось напомнить себе, что надо отвести от него глаза. Он выглядел блистательно. Его одежда отличалась по стилю от костюма большинства прочих ночерожденных мужчин на этом празднике – и ришан, и хиажей. Камзол, словно специально подогнанный, плотно облегал фигуру. Отвороты застегивались просто сверху донизу, а не асимметрично, как у большинства костюмов по нынешней моде ночерожденных. Пуговицы были в виде ярких серебряных лун. Темно-серебристая вышивка окаймляла воротник и манжеты, широкий фиолетовый шарф, переброшенный через плечо, лежал на груди красивыми складками.
Это было… чересчур. Очевидно, Лунный дворец решил, что Райна стоит побаловать. Однако, несмотря на все щегольство, лицо и волосы у него оставались столь же грубовато-непокорными, как всегда.
– Райн, – улыбнулся Септимус, – я как раз поздравлял твою напарницу с победой. Вы двое были великолепны.
Я не выдала удивления. Септимус обратился к нему по имени. Как к знакомому.
Воздух чуть ли не физически сгущался. На посуровевшем лице Райна постепенно вырисовывалось выражение откровенной неприязни.
– Спасибо, – сказал он тоном, который ни в малейшей степени не пытался скрыть эту неприязнь.
– У меня тут возникла любопытная мысль… – произнес Септимус, а его взгляд метался между мной и Райном. – Раз я теперь не могу делать ставки на вас обоих вместе, на кого мне ставить мои денежки в следующий раз? Кто-нибудь необразованный мог бы подумать, что тебе, Райн, не составит труда ее убить, но мне кажется, что у Несанины хороший шанс. Ой, прости! – (Еще одна из тех улыбок.) – У Орайи, правильно? У меня всегда была плохая память на имена.
У Несанины?!
Я прищурилась, руки сами переместились ближе к клинкам, которые я спрятала на бедрах. Явно поддразнивает, хоть я и не понимала, к чему это. И удар попал точно в цель, потому что Райн напрягся всем телом. Атмосфера изменилась так резко, что я почувствовала, даже не глядя на него.
– За своими псами получше следи.
Он отвернулся, положил руку мне на спину – совершенно неприкрытую спину – и буркнул:
– Идем.
– Хорошей ночи! – крикнул Септимус нам вслед.
Мы шли по дорожкам парка не оглядываясь. Райн был заметно напряжен.
– Прости, – сказал он. – Я должен был спасти тебя от него раньше.
– Ты его знаешь?
– К сожалению, да. Ходит, подлизывается к каждому участнику, чтобы посмотреть, чего от него можно получить. Удивляюсь, как тебе до сих пор не досталось.
– Кто он такой?
– Один из принцев Дома Крови. Все участники кроверожденные соревнуются на Кеджари по его приказанию.
– Зачем он здесь?
Меня давно удивляло, почему кроверожденным вообще
