Глядя на него как на чужого, Надя преспокойно начала:
– У меня уже не осталось никаких сомнений, что этот…господин – провокатор на службе у охранки…
Ее речь, несомненно продуманная заранее, лилась плавно, вомногом уступала выступлениям Плевако, Кони или Керенского, поскольку былалишена цветистых метафор и прочих ораторских красивостей, зато была непо-женски логичной и построена, как лишенное эмоций обвинительное заключение,после коего «этого господина» просто невозможно было отпустить целым иневредимым. Фактов она особенно не искажала, но, по ее клятвенным заверениям,Бестужев только тем и занимался, что пытался навязчиво и не особенно хитровыведать у нее как можно больше сведений, касавшихся подполья, как эсеровского,так и социал-демократического. Так навязчиво, что с некоторого момента онастала его всерьез подозревать, тем более что чуточку позже видела не раз и недва, как к нему заявляются крайне подозрительные личности, с коими оншушукается за запертыми дверьми, а потом с удвоенными усилиями пытаетсячто-нибудь у нее выведать. Естественно, она приняла игру, продолжала попыткивовлечь его в дела эсеров, но втихомолку наблюдала, пока не убедилась точно,что человек этот работает на охранку.
Однако «этот субъект» простер свою наглость настолько, чтовыследил снятую ею конспиративную квартиру на Меттерниха, из которойсоциал-демократические боевики намеревались совершить покушение на императораФранца-Иосифа, каковую квартиру покинуть категорически не желал, выдвигая смехотворныеаргументы. Чтобы избежать провала, она была вынуждена в утро покушения угоститьего снотворным раствором лауданума, однако коварный агент охранки как-тоухитрился догадаться о ее замыслах, отвлек внимание и украдкой куда-товыплеснул вино с лауданумом, а в кульминационный момент, когда бомбы вот-вотдолжны были быть сброшены, с пистолетом ворвался в комнату и закричал, что всеони арестованы. Ей, единственной из всех, удалось бежать через потайной ход и спревеликим трудом покинуть Лёвенбург. О судьбе остальных она не знает – но они,несомненно, арестованы, поскольку до сих пор не дали о себе знать. Теперь жепроклятый шпик напал на ее след и явился продолжать свое гнусное дело,оплаченное иудиными сребрениками охранки.
Как ни убийственно были подобраны аргументы, как ни искусномешалась с правдой ложь, Бестужев все же несколько воспрянул духом. Речь еесвидетельствовала о том, что правды о нем она не знала, – просто-напростохотела подвести под пулю, чтобы надежно укрыть шашни с британцем…
– И это все? – картинно подняв плечи, развел рукиБестужев, когда она замолчала. – И э т о – все, что вы можете мнепредъявить?!
– Я бы вам советовал отнестись к происходящемусерьезнее, – сказал Суменков. – Того, что здесь прозвучало, вполнедостаточно для вынесения вам смертного приговора.
– Вы серьезно?
– Совершенно, – кивнул Суменков, начиная слегкасердиться. – Вполне достаточно. Экспресс-почтой пришло шифрованное письмоиз Лёвенбурга. («Наверняка постарался этот верзила по кличке Прокоп», –мелькнуло у Бестужева в голове.) Пансионат «У принцессы Елизаветы» был окруженсильным отрядом полиции, устроившим обыск. Все взрывчатые вещества, заготовкидля бомб и лабораторное оборудование изъяты. Всех обитателей, дажебезобиднейшего доктора Багрецова и его горничную, таскали в комиссариат, гдеподвергли многочасовым допросам.
– Простите, а кто-то из них арестован? – спросилБестужев.
– Нет, – вынужден был признать Суменков.
– Вот видите, – сказал Бестужев прямо-такиликующе. – Будь я агентом охранки…
– Это не аргумент в вашу пользу, – ледяным тономпрервал Суменков. – Полиция, как и в предшествующих аналогичных случаях,попросту не нашла зацепок, побоялась связываться с парламентской оппозицией ипрессой. В любом случае школа засвечена и практически разгромлена, социал-демократампридется переводить ее куда-то в другое место… Это нешуточный удар. Если у васнет других аргументов…
– Отчего же, – сказал Бестужев, ощущая звенящуюлегкость во всем теле. – Аргументов у меня немало. Я очень просил бы меняне перебивать, как не перебивали… мадемуазель. Начнем с появления мадемуазельАмазонки в Лёвенбурге… Борис Викентьевич, можно ли сказать, что я навязывалсвое общество эсерам? Что я надоедал вам, умоляя принять меня в вашу партию илибоевую организацию? Что я вообще сам, по своей инициативе предпринимал какие быто ни было попытки к сближению? Она появилась, нашла меня… точнее, мне велеливстретить ее на вокзале, предупредили, что у нее дело ко мне… Признайте моюправоту!
– Признаю, – величественно кивнул Суменков. –Но вы вновь уводите разговор в сторону. Да, я заинтересовался вами и поручилАмазонке к вам присмотреться… но ведь результаты ее наблюдений свидетельствуютпротив вас…
– Вы полагаете? – усмехнулся Бестужев. –Давайте тогда о фактах. Начнем с того, что покушение на императораФранца-Иосифа было устроено вовсе не социал-демократами, а британской секретнойслужбой…
И он стал излагать свою версию событий. Ему даже не пришлосьлгать – почти. Он всего-навсего ни словом не упомянул о своей принадлежности кОхранному отделению – и только. Это была почти правдивая история о том, какбеглец из России, вор и авантюрист в определенный момент заподозрил неладное,нанял агентов частной сыскной конторы и стал следить не только за Надей, но иза ее знакомыми. И собрал достаточно сведений, чтобы понять, что готовится наулице Меттерниха и какая незавидная роль во всем этом уготована ему самому.Понявши же, стал бороться за жизнь…
Надя два раза пыталась вставить возмущенные замечания, ноСуменков всякий раз приказывал ей замолчать, он и в самом деле соблюдал явноеподобие объективности…
– Вот и все, – сказал Бестужев. Он досталбезупречно подделанный заграничный паспорт на имя российского офицера гвардии,встал и шлепнул им по столу так, словно бил тузом жалкую пиковую двойку. –Да, я вбежал в комнату с пистолетом в руке. А что мне было делать? Смиреннопросить разрешения уйти восвояси? При том, что мне уготовили роль мертвогокозла отпущения? Я не кричал никаких глупостей про арест и охранку, явсего-навсего хотел бежать… и бежал тем самым потайным ходом, которым успелавоспользоваться ваша Амазонка. Мне удалось остановить извозчика, и я не теряявремени помчался на вокзал. Этот паспорт, что мне хотели подсунуть, и впрямьоказался безупречен, и ничего удивительного – за ним не ухищрения подпольщиков,а государство… Британские граверные мастерские. Я с ним спокойно пересекграницу, прибыл сюда…
– Почему именно сюда? – спросил Суменков.
– Чтобы сесть на пароход и уплыть в Аргентину. Вот ибилет на «Дюк оф Уэльс», британский лайнер.
Бестужев достал билет из правого кармана и протянулСуменкову. Тот, небрежно с ним ознакомившись, поднял глаза:
– Дорога до Триеста или другого порта на побережьеавстрийской Адриатики была бы гораздо короче…
