меня стреляла, господа! Она в меня...
Шагнув вперед, девушка подняла револьвер и скопировала интонации фельдфебеля Дирка, который иногда устраивал разнос нерадивым подчиненным:
– Имя! Звание! Кто командир, крыса ты тыловая?!
Услышав нужное, убрала оружие на место и повернулась к подбежавшему жандарму:
– Мерзавца перевязать. Сдать в военную комендатуру за нападение на доктора добровольческого корпуса. Предоставить мне сопровождающего. Я еду к графу Салтыкову, буду подавать жалобу. После того, как меня и раненого отправите, снять с жителей показания. Не вздумайте потерять бумаги, они будут использованы в суде.
Оба солдата стояли по стойке смирно и поедали глазами рассерженную валькирию. Похоже, представители Особого отдела обгадились и теперь им придется серьезно попотеть, объясняясь перед грозным начальством.
Повернувшись к хнычущему хлыщу, Сашенька мстительно добавила:
– Я это просто так не оставлю. И тебе, позор жандармерии, повторю. Поднять руку на одаренную, этого не простят. И хотя я могу тебя пристрелить здесь и сейчас за подобное, но не стану этого делать. Я добьюсь, чтобы тебя повесили. Прилюдно. На главной площади...
* * *
Вечером первой дочь встретила Нина Августовна. В прихожей остро пахло мятными каплями, отец стоял в проходе в гостиную и сжимал в руках сложенную газету.
– Александра, золотце! Я ничего не понимаю... Звонил Фрол Карлович, извинялся. Говорит, газетчиков хорошенько пропесочили, но два вечерних листка все же успели тиснуть статейки... Как это можно! Благородной девушке ввязаться в перестрелку в центре города! Соседи наверняка уже шепчутся!.. Мало того, ты ведь не от хулигана какого-то отбивалась, ты в жандарма палила!.. Что мы будем делать, когда за тобой придут?
– Не придут, – мрачно ответила Сашенька, сбрасывая шубку на руки горничной. – Я только что из детинца. С графом Салтыковым ездили к личному секретарю князя. Два часа обсуждали, что на самом деле произошло и кто во всем виноват... Мне прямо сказали, что если бы я пристрелила мерзавца на улице, меня бы только пожурили. Нападать на одаренную, превышать выданные полномочия – это публичная пощечина Мстиславу Святославичу. Но я только всадила пулю в колено. Поэтому дело замнут, пострадавшего отправят обратно, мне высказали устное порицание.
– У князя? Порицание?.. Твое имя в газетах, последний босяк в городе станет тыкать в нашу сторону пальцем... Боюсь, тебе придется побыть дома какое-то время. Пока все не успокоится.
Сашенька долго смотрела на мать, затем повернулась к отцу:
– Что изменилось у нас в городе, папа’, за время моего отсутствия? Человека, который спас сотни и тысячи – хватают и бросают в кутузку по надуманному обвинению. Его ручного зверя, который нас защищал, убивают, потому что он попытался закрыть грудью хозяина. Меня лапали, как последнюю шлюху на глазах у прохожих, обвиняли во всех смертных грехах и собирались избить прямо там, на мостовой... Я вынуждена была защищать честь и достоинство, а вы рассуждаете, как я посмела наказать ублюдка?..
Нина Августовна смутилась. Попыталась улыбнуться, хотя губы дрожали:
– Знаешь, мы вполне сможем обсудить это позже. После ужина.
– Спасибо, я не голодна. Меня с лихвой накормили лживыми речами и пустыми обещаниями в княжеской приемной... Я пойду к себе. Мне надо понять, осталось ли здесь, в Великом Новгороде, место для меня. Или мне лучше вернуться в Сахару. Там мне обещали построить личную клинику и нанять лучший персонал. И не принимали за глупую девочку, которой выговаривают за чужие проступки. Прошу меня простить.
Медленно поднявшись по лестнице, Сашенька дождалась, когда стоящая наверху сестра уступит дорогу, и прошла в комнату. Тихо закрылась дверь. В доме наступила звенящая тишина.
Николай Павлович подал жене стакан с холодной водой, чтобы запить лекарство.
– Как же так, Николя? Я ведь ничего такого не хотела... Наша дочь превратилась в неуправляемого монстра!
Встав рядом, Елена погладила мать по голове и с легкой горечью в голосе ответила вместо отца:
– Наверное, вы просто не заметили, что наша егоза выросла. За полгода... Я сама не могу это принять с легкостью, но это так. У нее официальные бумаги на врачебную практику. У нашей Сашеньки, которая еще даже в университет не поступила!.. У нее рекомендации германских хирургов, с которыми она работала. И не только за ассистенцию, но и за лично проведенные операции. Ей присвоили звание зауряд-прапорщика и подтвердили, что на ее счету десятки спасенных жизней... И крест за доблесть, врученный губернатором южной Сахары по личному приказу Кайзера... А мы все пытаемся с ней разговаривать, как с малолетним ребенком.
* * *
Заведующий седьмым делопроизводством отчитывался перед императором по результатам следствия. Рискуя заработать косоглазие изредка посматривал налево, где на большом кресле устроился брат Ивана, Николай.
– По всем обнаруженным фактам, Ваше Императорское Величество, следует... Смутьян. Вольнодумец. Сопротивлялся при аресте, пришлось применить силу. На допросах не сотрудничает, как и монах, которому задурил голову в Африке.
– Это я уже прочел. Что там с Тьмой и колдовством?
– Мертвецов в пустыне не поднимал, это местные отличились. Шел в последних рядах, когда уже все закончилось. Есть пометки следователя, что преступник трусоват и глуп. Но никакой скверны епископат в обоих не обнаружил. Вот копия телеграммы, подписанная архиепископом Капитоном. Подтверждает, что дело исключительно политическое и никоим образом с церковью не связано.
– Это я тоже читал, – недовольно дернул щекой Иван Второй. – Не нужно мне мешанину фактов озвучивать. Ваше заключение какое? Как начальника департамента? Ваш ставленник во второй столице умудрился пулю поймать.
– Со стрельбой бы надо разобраться, Ваше Императорское Величество. Если горожане в жандармов начнут...
– Выводы! Выводы какие по делу?
– Виновны! Учитывая общую опасность задержанных, предлагаю не присуждать каторгу, а выбрать мерой наказания виселицу. И привести приговор в исполнение.
– Понятно...
Аккуратно закрыв папку, император поднялся, положил ее на стол и задал еще один вопрос:
– Я запросил по своим каналам, банкиры подтвердили, что мальчишка получил наследство Зевеке. На эти деньги дом снял, кстати. Если они, согласно вашим документам, никогда лично не встречались. Если подозреваемый в доме у старика не появлялся, бродяжничал и затем подрабатывал на стройке. Спрашивается, то с чего бы вдруг назвался учеником некроманта?
– Скорее всего, он выполнял какие-нибудь поручения советника в отставке, Ваше Императорское Величество. Затем обокрал и ждал момента, чтобы воспользоваться случаем и получить доступ к бумагам покойного... Я бы поправил рапорт коллежского асессора Шипилина. Задержанный не так и глуп, раз смог втереться в доверие к полицейским, учился там на бухгалтера. Но потом натура взяла свое, поскандалил и уехал на фронт. Вполне возможно, что стащил что-то перед этим и так подался в бега. Босяк. К сожалению, в банке
