не стану, докопаюсь до правды. Поэтому ещё раз спрошу: они были любовниками?
— Нет… — я выдохнул, присаживаясь обратно. Как же противно слушать этот бред, если представить на секунду: окажись всё правдой.
— Вы ведь не первый раз с Тарасовым выясняете отношения из-за Тины Александровны? — задает новый вопрос Кириллов. А он, оказывается, осведомлён.
— О чём вы? — делаю вид, будто не понимаю.
— Я о событиях шестилетней давности. Однажды, вы уже избили его и довольно сильно… Значит, повод был?
«Откуда ему известно?» — ах, ну да, как я мог забыть: Тина, Тарасов и его жена — бывшие однокурсники. Выходит, Татьяна тоже была в тот вечер в кафе. И именно она поделилась этой «ценной» информацией, а также заявила на меня — больше некому.
— Это другая история, которая осталась в прошлом.
— Хм… — он изогнул бровь. — Вы оба претендовали на одну девушку. А она, судя по всему, не могла сделать выбор между вами, поэтому возник конфликт. Я правильно понимаю?
— Ничего вы не понимаете… И объяснять не собираюсь, — плевать, пусть думает, что хочет.
— Себе же делаете хуже. Жена пострадавшего сказала: вы угрожали её мужу расправой. Это правда? — ну вот, перешёл к обвинениям.
«Предупреждал в рекомендательном порядке — так будет точнее. Но откуда жена Тарасова знает об этом? Могу только догадываться: или сам рассказал зачем-то, что странно и выглядит совсем не по-мужски, как будто нажаловался… или… что-то тут не чисто…».
— Мне кажется, каким бы ни был мой ответ — это не имеет значения. Зачем вам искать виновных, если у меня есть серьёзный мотив. Да?
— Мы во всём разберёмся… — следователь продолжил записывать. И уже не спрашивал ни о чём, заканчивая оформлять протокол допроса.
«У них нет ни одной прямой улики» — это главное. Встреча с Тарасовым не доказательство.
В тот момент, когда мне было предложено ознакомиться с документом и поставить свою подпись, дверь с грохотом открылась, и вошёл наш семейный адвокат — Филипп Абрамович.
— Ян, не давай показаний! — воскликнул он, заметив бумаги в моих руках. — И ничего не подписывай, пока не поговорим.
«А он тут откуда?» — видимо, Тина позаботилась.
— Вы кто? — майор резко поднялся со стула.
— Добрый день, моя фамилия Гартман. Я адвокат господина Мацейчука, — деловито сказал. И, как всегда, предельно вежлив, приветлив, улыбчив. Но это всего лишь маска: знаю, какой он на самом деле — жёсткий, циничный и беспринципный человек. Как называет его Тина — акула. Лучшей характеристики не придумаешь.
— Вы сказали: вам не нужен адвокат? — Кириллов посмотрел на меня.
— Нужен-нужен, ещё как нужен. Позволите побеседовать наедине с моим клиентом? — вмешался Филипп Абрамович.
— Конечно, — следователь махнул рукой и снова присел.
Мы покинули кабинет. И прошли в конец коридора. Я быстро изложил ситуацию. А мой адвокат сходу накидал несколько версий происходящего, каждая из которых имеет право на существование — и обязательно проверит все. Но на первое место сразу поставил жену Тарасова. Филипп Абрамович считает, что именно она «заказала» собственного мужа. И подкрепил свою уверенность опытом из жизни — разных случаев насмотрелся за период многолетней работы. Он сказал, это не редкость, когда жёны, пытаясь удержать мужей всеми силами или ради других целей, опускались и не до такого…
«Я согласен с ним, сам подумал об этом» — уж очень по-женски выглядит.
Следователь отпустил под «подписку о невыезде»…
Выйдя на улицу, я сразу заметил Тину. Она нервно расхаживала из стороны в сторону, а стоило увидеть меня, побежала навстречу. По её лицу текут слёзы…
— Ну, ну, тише… — крепко сжал мою девочку в объятиях. — Всё будет хорошо.
— Тина, голубушка, — подключился наш адвокат, стараясь успокоить. — У них ничего нет. Так что не волнуйся. Ситуация под контролем.
— Спасибо, что быстро приехали, — поблагодарила она.
— Хоть ты подумала обо мне, а то Ян не собирался сообщать о проблеме, — он посмотрел совсем по-отечески. Ко мне у него и так отношение, как к сыну. Филипп Абрамович ещё с моим отцом работал, знает нашу семью давно.
— Почему? — возмутилась жена.
— Потому что это полный бред, — я вытер слёзы с её щёк. — Все обвинения беспочвенны. Не трогал его… ну, так…
— Ян?!
— Встретился, объяснил… прижал слегка, взяв за горло… Он был удивлён, когда увидел, чья ты жена. Узнал меня, конечно… не ожидал… И поверь, прекрасно всё понял без рукоприкладства.
— Встречное бы заявление подать, да хуже сделаем… — вздохнул Филипп Абрамович. — Не смотрите так, — он окинул нас внимательным взглядом. — Подумал, что обвинение в сексуальном домогательстве будет в самый раз. Но тогда два факта срастят официально, навредим. И Тарасов всё равно в коме.
— Нет, не нужно, — отвечает Тина.
«А это мысль, отличная мысль…» — можно взять на заметку, как способ воздействия. Надо обсудить наедине, без жены, ведь моя девочка не согласна.
— Нет, — повторяет она, прикасаясь ко мне, чтоб не затевал ответные меры.
— Ладно, мне пора, — Филипп Абрамович пожал мою руку на прощание, а я послал ему говорящий взгляд, что хочу аудиенции в ближайшее время, он понимающе кивнул. — Буду держать в курсе. И, пожалуйста, сами никуда не лезьте. Созвонимся.
2.22
Вот как это называется?!
Не успел я успокоиться после встречи со следователем, как мне позвонил телохранитель и сообщил, что Тина приехала в больницу и общается на улице с бывшей однокурсницей. А судя по резким жестам Татьяны, разговор проходит на повышенных тонах.
Первой мыслью было поехать за женой, закинуть её на плечо, засунуть в машину, привезти домой и посадить под замок, чтобы больше не возникало таких желаний. Филипп Абрамович предупредил никуда не лезть, не проявлять инициативу во избежание дополнительных проблем, и она всё-таки поступила по-своему…
«Зачем?!» — в голове не укладывается подобная безрассудность.
Не хватало только, чтобы к основному обвинению добавилось заявление в оказании давления, ведь Тина явно решила выяснить отношения. Мне, конечно, приятно, что она безоговорочно верит в мою невиновность, беспокоится и хочет помочь, но это лишнее…
«И почему ты не послушалась?» — я быстро вышел из офиса и направился к машине с одним-единственным намерением — образумить мою девочку.
«Если ещё не поздно, лишь бы хуже не сделала…» — воображение уже нарисовало мрачные картины, как она попала в беду. Вдобавок внезапно зазвонивший телефон усилил тревожность.
Сначала подумал: это жена звонит, но когда увидел, что на экране высвечивается «Филипп Абрамович» внутренне напрягся. Неужели, уже есть новости? Так быстро? Ведь мы попрощались минут сорок назад.
— Да? — ответил ему.
— Ян, кое-что сказать надо… Только не
